Когда Лора сказала, что пошла собираться, она вовсе не имела в виду "сложить вещи в сумку и прихватить купальник". Для кого-то вроде Росомахи это означало "подготовиться к худшему из вариантов".

В шкафу в спальне, где уже не спала Гэбби, а ходила по пятам за сестрой, всегда было потайное отделение. Наверное, сделал его еще Логан, потому что угадывалась и грубая работа, и кривой срез досок, характерный для их когтей. Именно там, за этим грубым отцовским следом былых деяний Лора сделала еще одно отделение. Выглядело оно как небольшой сейф с магнитным замком и 16-ричным кодом. Каждую неделю он менялся, но Кинни, с ее фотографической памятью, было легко запоминать и придумывать новую комбинацию.

Именно там она хранила и костюмы, и необходимое оборудование — рации, пейджеры, локаторы (эхо, ультразвук и инфракрасные), несколько Глоков из полимера, что и в костюм помещались, и быстро сгорали при необходимости быстро уничтожить улики.

— Да кто вообще соглашается на мутные предложения от чуваков, которые лазят по потолкам? — возмущалась Гэбби, сидя на кровати и негодующе наблюдая за Лорой. — Он нам за потолок должен. А еще лучше — пусть новую квартиру купит, раз такой богатенький Пиноккио.

Дельная мысль, ведь за такую миссию любой наемник уровня Домино мог и потребовать определенную сумму. Новая квартира — почему нет? Но это была квартира ее отца, и пусть отец всегда оставлял ее за бортом своей жизни, хоть так она чувствовала себя не лишней в мироздании.

Теперь у нее есть брат и сестра. Есть своя квартира. Есть дело, которое она делает не "просто так", а ради себя и семьи. Она не собирается сидеть сложа руки, ожидая, когда очередной безумный ученый решит поиграться с их ДНК. Или какой кровожадный ублюдок выберет кого-то из них себе во враги. У каждого из Росомах своя ноша, и пусть войну с Алкемакс начала не она, ей предстоит ее закончить. Раз и навсегда.

— Это хорошая сделка, — достав костюм, который подходил, Лора повернулась к надувшейся Гэбби. — Корпорации уровня Алкемакс всегда хранят данные и очень ими дорожат. Архивы могут раскрыть не только такие лаборатории, как те, что я уничтожила, но и те, где держат таких, как ты, Гэбби. Вспомни, сколько пришлось приложить усилий, чтобы ты была свободна. Беллона...

— Хватит, — девочка вдруг очень расстроено приложила ладони к щекам, словно хотела закрыть уши, но передумала в последний момент. — Я... уже потеряла столько сестер, Лора. Не хочу потерять и тебя.

Она подползла к краю кровати, у которого стояла Лора, и обняла ее за пояс. Всегда яркая и улыбчивая Габриэлла сейчас делала вид, что совсем не плачет, но и без чуткого слуха Росомахи были слышны ее всхлипы.

Ей было страшно. Страшно потерять сестру. Страшно потерять свободу.

Лоре тоже было страшно, но не за себя — за то, что она обрекает Гэбби на такую же жизнь изгоя, если не вернется. Да, можно понадеяться на Дакена, можно и на отца, но мужчинам этой семьи не хватало... нормальности. Не то, чтобы Лоре этого было отсыпано, но она хотя бы пыталась. И, при всей своей странной любви и привязанности что к отцу, что к Акихиро, она не хотела вешать на них ребенка. Не сейчас, ни когда-либо еще.

— Все будет хорошо, — никогда еще она не врала так правдиво, но в это мгновение, поглаживая Гэбби по волосам, ей хотелось сказать что-то, чтобы сестра перестала плакать. — Я помогу этому... парню, получу информацию про Алкемакс, и мы вместе сделаем так, что больше никто из наших сестер не будет страдать.

— И найдем Беллону?

— Обязательно. В первую очередь.

Ее и след простыл, и пока что ни в одной из тех лабораторий про нее не было информации. Но где-то же она должна была быть, верно? Может, в будущем что-то получится узнать?

— Я оставлю записку миссис Гутьерас. Если меня не будет через трое суток, на холодильнике — телефоны тех, кто знает, что делать.

— Не говори так, — снова всхлип. — Я не буду звонить. Потому что ты обязательно вернешься.

Лора снова погладила сестру по голове. До этого она и правда возвращалась. У нее была причина в лице этой маленькой девочки, чтобы вернуться.

Через пару минут Лора поднялась на крышу. Дверь уже была вскрыта, и не надо было гадать, кто стал причиной взлома. Надо будет сказать управляющему, чтобы включил в счет за жилье. Ремонт потолка — тоже. А потом выслать счет этому... мистеру взломщику.

На ней был вроде бы мотоциклетный костюм — черный с серыми вставками, которые не отражали свет, но выгодно скрывали ее в тенях. Маска без привычных для Росомахи "ушей", зато скрывала глаза, брови и скулы, снижая вероятность узнавания. Красные линзы помогали видеть одновременно хорошо и в темноте, и при свете. Совместить костюм времен Силы Икс с нынешним было хорошей идеей.

Он стоял на краю крыши и смотрел на город. Кинни посмотрела на это, склонив голову набок.

— Проводишь разведку? В радиусе трех миль на этой высоте нет камер наблюдения или дронов. Полиция внесла эту зону в разряд "слепых".

Потому что кое-кто в ее лице не любил, когда над ухом что-то жужжит.

— Отправляемся сейчас, или у тебя есть незаконченные дела?

Иначе зачем ему смотреть на город? Может, тоже оставил там кого-то, к кому хотел вернуться?

Теперь он в маске. Теперь сложнее угадывать, какие эмоции стоят за его словами. Не то, чтобы это сильно помогало понять нового знакомого, который назвался Человеком-Пауком. Остается полагаться на его интонации, на сердцебиение, язык тела.
И по всему этому набору она не знала, подслушивал ли он недовольство Гэбби, или сам решил предвосхитить возможные препоны.
Лора почти сказала, что сестра попросила новую квартиру, но передумала в последний момент. Во-первых, это было нагло. Во-вторых, ей не это было нужно. Как и любые его извинения, если он их заготовил. Исправление ошибок следовало начинать не со слов, а с дел, и это уже немного приподняло мнение о нем, как о человеке.
А вот как о герое…
— Пока все, — ответила после паузы. – Если мне что-то понадобится, я сообщу.
Похоже, ее внешний вид по какой-то причине заставил его остановиться. Лора не поняла причину, но уловила напряжение мышц и какую-то общую заминку между тем моментом, когда он повернулся и увидел ее, и тем, когда что-то сказал. Оценивал? Его слова подтверждают, но что-то в этих словах не дает увериться, что вариант оценки эффективности – единственно верный вариант.
— Я бы на это посмотрела, — ровно ответила, издав что-то, похожее на смешок. Да, у нее были проблемы в социализации, но и шутить она иногда умела. Но, честно говоря, это была правда. Которую, между тем, проверять не было времени.
Человек-Паук обратился к какой-то Лайле. Лора дернула ушами – похоже, у него есть тайный контакт… оператор? У них не самые лучшие отношения… хотя вряд ли бы Человек-Паук, пусть и не тот самый, доверился кому-то, с кем был в плохих отношениях. Значит, это что-то такое, что называют «дружескими подначками»? Вероятно. Уточнять Кинни не стала. Скрестила руки под грудью и просто ждала, пока на нее обратят внимание.
— Лайла, — повторила она, почти не обратив внимание на опускавшийся трап, — кто это?
Вибрации замаскированного квинджета напоминали что-то из прошлой жизни, из нескольких, когда она была и в Людях Икс, и в Мстителях… везде любили этих «птичек», но что-то этим «птичкам» не везло на долгожительство. Интересно, на сколько хватит этого.
Лора не стала затягивать время, капризно упрямясь зайти на борт, пока ей не дадут ответ. Так что она прошла без страха и опасения по трапу, мимо Человека-Паука, словно его игнорируя. На самом деле ее попросту заинтересовала «начинка» квинджета. Ведь ей было, с чем сравнивать.
Потянула носом. Место, в котором до того летел Паук, было очевидно. Лора села на соседнее, место второго пилота, пристегнулась, окинула взглядом приборную панель. Ничего нового, кроме пары огоньков и измерителей.
— Мы подбираем кого-то еще или отправляемся? – дождавшись, пока Человек-Паук подойдет, уточнила. – Во время миссии обращаемся по псевдонимам или именам? Если первое, зови меня Росомаха. Если второе, назови свое имя. Мое ты знаешь. Также мне нужно знать, что ты умеешь… кроме, как я понимаю, способностей Человека-Паука. Обращение с оружием – холодным и огнестрельным? Вождение наземного и воздушного транспорта?
Это было похоже на допрос, но и они собирались штурмовать международную корпорацию, которая тыкала иголки и расчленяла живых существ на эксперименты. Вполне возможно, что при провале что-то такое сделают с кем-то из них, или ними обоими. Ей надо было понимать, как можно использовать Человека-Паука, и как он может использовать ее. Распределить зоны ответственности, определить слабые и сильные стороны, страховать прежде, чем все молчание вылезет боком.
А оно вылезет. Если она трижды спросила, кто он, а он даже лицо показал, но не произнес имя, будет трудно.
И это ее называют параноиком.
Нет, дамы и господа, у нас есть победитель.

Ярких страз? Что?..
Лора окинула себя взглядом. На ней не было ничего яркого – все в серых тонах, в том спектре, который сливается с тенями. Единственное «цветное» и условно яркое – линзы маски. Но они помогали лучше видеть в тех спектрах, в которых ее обостренное зрение видеть не было способно. Потому менять эту маску она бы не стала.
Если бы он попросил ее сменить маску, могла случиться драка. Но раз не просит, а просто говорит, да еще и фыркнув при этом, значит, вопрос решен. Пока. Лора запомнила это.
Их будет трое. Она, Паук и эта Лайла, с которой он говорил. Кинни внимательно наблюдала за реакцией Человека-Паука, видя, что ему… как-то не очень. Ему плохо? Потянула носом. Ранений нет, она не чувствовала в его запахе переизбытка каких-то веществ или элементов, свидетельствующих о внутренних кровотечениях или воспалительных процессах. Это психологический дискомфорт? Запах подтвердил догадку – небольшой стресс, слегка учащенное сердцебиение. Похоже на предвкушение, но в негативном ключе.
Так у них хорошие отношения или плохие? Или, может, Лайла – его девушка, и поэтому он нервничал перед знакомством?
Лора слегка прищурила глаза после небольшой вспышки – ярковато для ее глаз. Голограмма девушки улыбалась. Кинни покосилась на Мигеля, снова потянув носом – стресс усилился. Нет, она не была его девушкой, потому как никакой химической реакции не произошло. Люди могли влюбляться в искусственный интеллект, но тело сигнализировало.
— Хорошо, — ответила Лора на то, что при дискомфорте ИИ подстроится под нее. – Спасибо.
«Секретарь» Паука оказался довольно вежливым, даже учтивым. Почему тогда он переживать стал… еще сильнее? Лора снова перевела взгляд на него, наблюдая за напряженной позой. Ангар, люди. Кажется, их ждет еще одна остановка.
И тут возникла какая-то не то перепалка, не то что. Кинни повела плечом – почему он не дал закончить ИИ? Заниматься чем? Уровень кортизола в крови Человека-Паука подскочил так, словно у него вот-вот случится сердечный приступ.
Лора молчала до тех самых пор, пока Паук не сел в соседнее кресло.
— Поэтому ты так переживаешь? – выслушав, посмотрела на него. – Я слушала твое сердце. Оно чуть не остановилось, когда ты прервал Лайлу.
Ее так и подмывало спросить, что же Лайла имела в виду, что же он не дал ей сказать. Не потому, что ей было так уж любопытно – скорее, потому что она предпочитала знать историю «от» и «до». Инструкции должны быть озвучены, потому как без них непонятно, как действовать.
— Хакер, — кивнула, оценив «что умеет» Лайла. – Это будет полезно.
Дальше она снова слушала, раскладывала информацию по полочкам в своем «дворце разума». Способности Человека-Паука. Яд в клыках. Улучшенное зрение. Когти. А еще он быстрый.
Лора повернула голову, не то оценивающе, не то изучающе разглядывая напарника. Теперь уже иначе, с высоты полученных данных. Так вышло, что и он смотрел на нее. Пару мгновений они просто смотрели друг на друга, храня молчание.
А потом он представился.
— Мигель, — повторила она, как бы навешивая на его личное дело ярлык с именем. – Хорошо. Я узнала все, что мне нужно. Это должно помочь.
Надо было проговорить еще кое-что.
— Осталось еще два момента, — повернув голову, глядя уже в лобовое стекло джета. – Первый. Во время операции зови меня Коготь. Я буду звать тебя Паук. Мы не знаем, сколько информации есть о нас в будущем. Не будем облегчать никому задачу.
Помолчала.
— И последнее. Если я скажу тебе бежать, ты должен будешь бежать. У меня есть регенерация, у тебя ее нет. Не играй в героя и не возвращайся за мной. Это не предложение.
«Это приказ».
Чего она не озвучила. Но так было правильно. Ведь, если что случится, она сможет выбраться. Так было всегда. Она же выбиралась и из Ада, и из пыточной Оружия Икс, что может ее остановить?

«Во всем этом».

Лора покосилась на Мигеля, анализируя его слова, интонацию и эмоциональный фон. Кажется, ему было… тяжело. В какой-то мере, такие, как он, оставались наедине с самими собой. Одиночка против всего мира. Единоличная война против неистребимого врага. Чем-то напоминает и ее историю, но она не выбирала свою судьбу. Выбор у нее отняли с самого рождения. И, в отличие от нее, Мигель был более… чувствительным. Хотя рядом с ней даже компьютер будет более эмоционален, Лора понимала, что Лайла выполняла роль не только секретаря и помощника, но и психотерапевта. Правда, этичность и эффективность такого была сомнительна.

Во всяком случае, прослеживалась тенденция у таких «одиноких одиночек» из разряда изобретателей. Они создавали себе технологичных помощников, потому что мало кто из людей, героев и злодеев мог понять всю тяжесть ноши, что они взвалили на себя. Мало кто, если вообще хоть кто-то, мог понять, каково им – быть в тисках своего выбора и осознания, что если ты уйдешь, то все рухнет.

Незаменимых нет, как же.

Остальное она пропустила мимо ушей. Это были ровно те слова, что она сама хотела сказать любому, кто еще не путешествовал во времени. Может, Мигель воспринял ее «игру в имена» за часть детской самодеятельности, но ведь и не он тут был мастером шпионажа и диверсий. Ведь эти клички были не для того, чтобы скрыть их присутствие, а всего лишь отстрочить момент, когда все осознают, что они такие.

— Зови меня Зельда, Майк, — посмотрев на него, Кинни смахнула волосы с плеча. – Это имя нашей с Гэбби погибшей сестры.

«Которую я не спасла».

Ее голос слегка дрогнул, но маловероятно, что кто-то что-то заметил.

Джет был совсем рядом со Зданием Бакстера. Не так давно Лора была здесь в качестве гостьи Фантастический Четверки, а еще – няньки детей Ричардсов. Теперь же на здании красовались огромные стилизованные буквы «П» и «И», намекая, что у здания новый владелец.

Отчего-то ей стало немного грустно. Ричардсы ей и правда понравились. Они не были к ней предвзяты, относились с заботой и пониманием. Было приятно, что ее в кои-то веке восприняли как полноценную героиню, как кого-то, кто может всех спасти… и жаль, что она не может с ними увидеться. Ощущение некой сплоченной семейственности Ричардсов трогало ее сердце тоской, которую она никогда не испытывала. Словно скучала по чему-то, чего у нее никогда не было.

Но все проходит, и это пройдет.

— Да, — просто ответила на очередные инструкции. Затем посмотрела на Мигеля, который… стал выглядеть как тот самый Человек-Паук. Который… настоящий.

Так странно, что Пауков у них было много. Даже Росомах всего три, и у каждого были свои отдельные клички. А как тут разобраться, если они все – Человек-Паук?

— Образ? – Лора не поняла, зачем ей-то скрываться, но Мигель с Лайлой все сделали за нее. И поговорили, и решили… потому на мгновение, еще до того, как «образ» покрыл ее внешность, она сжала кулаки.

Это была какая-то очень странная «ложь во благо», потому Кинни пока не стала что-то предъявлять. Все же они знакомы чуть меньше часа. Сначала ей надо посмотреть, что будет на деле.

А пока…

Первые же встреченные люди в ангаре с интересом смотрели на них. Лора молчала, но затем, словив очередной взгляд, все же подняла руку и посмотрела. А затем на мгновение словно бы «запнулась» на ровном месте.

Это была ее рука, но слегка длиннее, в черной перчатке с когтями, белым мехом на отделке. Будь у Кинни память похуже, могла бы не вспомнить, чей это был «образ», но если ты хоть раз видел новости, то прекрасно знаешь, с кем «путался» Человек-Паук.

«Образ», значит, да.

Лора сразу расслабила все тело, и новый шаг сделала от бедра. «Образ» ходила иначе, не скрывая своей сексуализации и объективизации, так что было необходимо соответствовать. Голос у нее был более грудной, ниже и бархатистее, и пусть это было сложнее имитировать, Лора знала пару приемов.

— Мои глаза выше, сладкий, — подмигнув засмотревшемуся работнику, указала на него пальцем и сделала жест, словно бы стреляла в него из пальца-пистолета. – А у тебя тут чудненько, Паучок. Так много света, почти как в опере…

Ее голос мурчал, переливался какими-то оттенками эмоций, о наличии которых в Лоре никто не подозревал. Но, если прислушаться, можно было понять, что это всего лишь хорошая имитация, мимикрия, которая призвана обманывать поверхностные взгляды.

Идя поблизости с Мигелем, который притворялся Человеком-Пауком, Лора, притворяющаяся Черной Кошкой, подняла руку и мягким движением запустила ладонь в волосы и слегка потрепала. Это открывало отличный обзор на формы «образа», хорошо отвлекая от всего остального.

— Кстати, когда последний раз мы были в опере? Вечно ты приглашаешь меня в странные места.

«Образ» расплылась в улыбке, от которой веяло почти агрессивным сексуальным подтекстом.

Если бы они были на задании, Мигель бы его провалил.

Лора проследила взглядом за сделавшим шаг вперед Человеком-Пауком, опустила ладони вдоль тела, пошла следом. В воздухе висело молчание – такое непривычное, нехарактерное для того самого Человека-Паука, который осыпал шутками, подначками и прочим словесным мусором, выводя из себя и врагов, и союзников.

Ей бы остановить и отчитать. Шепнуть, что это ужасное копирование, что поведение не соответствует оригиналу… Но нейромедиаторы стресса, в частности кортизол, в его запахе снова подскочили до потолка. Кинни приподняла брови, коснулась рукой щеки. Она сделала что-то не так? Что-то такое, что заставило его так сильно нервничать? Может, это она допустила ошибку? Но ведь, учитывая новости, «образ» и не должен быть здесь – Черная Кошка и Человек-Паук сейчас, мягко говоря, не в ладах. Значит, ей надо было вести себя дерзко, агрессивно флиртуя, демонстрируя свое доминирование над ситуацией… это бы показывало окружающим, что именно «образ», Кошка, главная, а Человек-Паук следует за ней.

Но все это – только в ее голове. Оценка ситуации, просчитывание нюансов, разработка стратегии поведения. А Мигель… похоже, ему было непривычно. Словно бы он всеми силами хотел исключить себя из ситуации и этой истории, но кто, если не он?

— Что, никаких шуток? – фыркнула, изображая легкомысленную обиду. – Стареешь, Паучок, теряешь хватку. Или тебе просто не нравится, когда кто-то дергает за поводок?

Они зашли в кабинет, дверь закрылась. Мигель дал очередные указания Лайле.

Лора, скрестив руки под грудью, смотрела без эмоций на его позу, полную невысказанной неловкости.

— Для героя у тебя довольно часто зашкаливает пульс от стресса, — спокойно сказала она, так и не дождавшись, пока он оглянется и посмотрит. – Средний возраст мужчин в Штатах – семьдесят три года, но, если ты по любому поводу будешь так… нервничать, проживешь в два раза меньше.

Можно было этого не говорить. Можно было сказать, что он плохо изобразил Человека-Паука, но ее никто не спрашивал за маскировку. Потому она сказала лишь о том, что может и помешает в будущем.

А ведь именно туда, в будущее, они и отправлялись.

Лифт. Подвал. Запах… плохой. Ей не нравится. Здесь словно кто-то провел черту неправильности.

Лора смотрит в спину синего костюма.

— Если это ловушка, ты труп.

Заходит, становится в дальний угол лифта, опускает руки.

Лора хмуро смотрела на Мигеля, который в очередной раз вроде и хотел обсудить «проблему», а вроде и нет. Что происходило в его голове? Казалось, что и мысли, и он сам мечется из угла в угол, как загнанный зверь, не зная, куда себя деть, не видя выхода.

Можно было сказать, что у нее есть опыт работы с героями. Что она обучалась у Людей Икс, у лучших лидеров. Обучалась в Академии Мстителей. А еще на «Предприятии»… и в море школ, куда ее записывали то по «работе», то по «заданию». У нее было представление о том, каким должен быть настоящий герой.

Мигель почему-то отказывался таковым быть.

— Констатирую факт, — пожимает плечами, не считая необходимым говорить что-то еще. «Закрыли» так «закрыли». Странно, что его ИИ-секретарь не печется о его состоянии. Может, не считает нужным?

С другой стороны, ей-то какое дело, как часто нервничает, переживает и выходит из себя конкретно этот «Человек-Паук»? Пока это не мешает миссии, вообще все равно.

Но это помешает. В будущем. Лора уже видит проблемы, и как они шагают по ним, словно по минному полю. Как ей объяснить? Как донести, что это надо исправлять?

У людей нет понимания, что их поведение, чувства и эмоции могут мешать. Что они уже мешают. Что если ты хочешь все сделать правильно, стоит закрыть чувства в себе, запереть на замок в ящике стола, который никто не найдет. Потому что, когда люди поддаются чувствам и эмоциям, их действия лишаются всякой логики, рациональности, хоть какого-то профита.

И это случилось – Мигель, поддавшись эмоциям, нависает над ней.

Лора спокойно смотрит вверх. Красные линии на синей маске кажутся хищными жвалами, и сам вид угрожает, внушает страх. Ей, помнящей лицо, что скрывается за маской, совсем не страшно.

— У меня нет причин доверять тебе, — ее голос звучит хладнокровно, а глаза не мигают. – Мы начали на разных уровнях. Ты знал обо мне, я о тебе нет. Здесь не имеет значения демонстрация твоей слабости, ведь я не доверяю никому.

«Даже себе».

Ведь в любое мгновение кто угодно может применить тригер или сыворотку, отключающую ее регенерацию. Запереть в клетку, швырнуть под ноги Фиску или Кимере, сделать из нее послушную марионетку, исполняющую роль Оружия Икс… Жизнь хорошо и обстоятельно, раз за разом учила ее, что ничего хорошего от новых знакомых ждать не стоило.

Мигель уходит, оставив ее наедине с голографией Лайлы. Лора несколько мгновений стоит в лифте. Нет, не думает и не оценивает ситуацию, ведь она все для себя решила до того. Всего лишь дает… время.

Лайла задает вопрос. Собирает информацию или «любопытствует»? Лора знает, что у искусственного интеллекта нет функции «интерес», зато есть «поддержание беседы».

— Он всегда такой… — выходит из лифта, встает рядом с Лайлой, но смотрит вслед Мигелю, — эмоциональный?

Сначала позвать помочь, затем наорать потому, что ему сделали замечание. Кинни даже хмыкнула без улыбки, представляя, чтобы сказал отец.

— Я беспокоюсь, что он остро на все реагирует, — добавляет, поясняя «секретарю» причину своих «замечаний», раз уж Мигель не стал слушать. — Словно не понимает, насколько важно не поддаваться эмоциям. Я… не понимаю такую… эмпатию. Это… должно быть, очень ранит.

Говорит тише. Не то потому, что не хочет, чтобы услышал Мигель, не то потому, что вспоминает, как самой становилось ужасающе тошно, когда эмоции зашкаливали, и все внутри горело от горя.

И как люди живут с этими эмоциями каждый день?..

Лора слушала молча. Внимала, не отрываясь от созерцая то пола, то стен, то Мигеля. Темно-синий костюм с красными хищными полосами почти не отражал свет, и потому он казался устрашающим элементом окружения… ни пугая ни на секунду. Но определенно мог бы внушать страх тем, против кого вышел.
Лайла шла рядом, и Кинни понемногу наблюдала еще и за этим искусственным интеллектом. Довольно интересный экземпляр, имитирующий и человеческую эмоциональность, и походку, и многое из того, что создает обманчивое представление «живости». Даже то, что говорила «компьютерный секретарь», было достаточно личным, что обычно находится под грифом «конфиденциально». Выходит, Лайла сейчас выдавала очень личные, практически интимные вещи… Мигель настолько доверял ей? Не Лоре – Лайле. А Лайла… посчитала, что Лора не из тех, кто воспользуется тайнами Мигеля?
Это что, проверка?
В какой-то момент Лора нахмурилась, когда Лайла свернула, уводя ее куда-то в сторону от ворчащего под нос О’Хара. Бросила взгляд через плечо – тот, похоже, готовил им «коридор».
У него была девушка. Он ее потерял. Это уже многое объясняет. Его дерганнось, нервозность и то, как он реагировал на шутки Лайлы – это же были шутки, да? Словно все это было для него больной темой, причиняло дискомфорт, заставляло задумываться о том, каким он видится в глазах окружающих. Поверх этого лежал груз ответственности, чувство вины и отчаяние, которое усугублялось тем, что его старый враг поднял голову.
Кризис веры. Лора опять обдумывала это словосочетание, пока Лайла рассказывала дальше. А ведь и Кинни совсем недавно прошла через такой. Снова вернулась к тому, с чего начала. Снова стала инструментом, оружием, бездумным клинком, которому не доставало хозяина. «Скажи, что делать», почти хотелось приникнуть ей к каждому, кто мог сам принимать решения. И все же она смогла найти в себе силы остановиться. Благодаря Дакену, Гэбби, отцу… благодаря самой себе.
А кто есть у Мигеля? Кроме Лайлы.
Лайла привела ее к контейнеру, в котором был костюм. Белый, с такими же красными хищными полосами… но его белизна была испорчена, сожжена и разорвана.
Лора сделала шаг, положила ладонь на стекло.
Обугленные края. Рваные следы. Красные полосы, переходящие в коричнево-черный. Пятна темной и багровой жидкостей. Стекло скрывало запахи, но Кинни и без них знала, как пахнет конец света.
«Мир будущего мертв».
Выдох. Она контролирует свое дыхание, разглядывая костюм.
«Мигель пытается предотвратить…»
Опускает ладонь, отступает от контейнера, скрещивает руки на груди.
«И если ты не поможешь…»
Она могла и не помочь, а все испортить. Ведь она идет не ради спасения будущего, а ради исправления ошибок прошлого. И пока Мигель думает о судьбе всего мира, Лора думает только о своих грехах и своей семье. О том, что она не хочет никакого будущего без тех, кто ей важен. И что ей, в целом, плевать на это будущее, как и на любое другое.
Она просто хочет сделать все правильно.
Так, чтобы не винить себя в тех ошибках, что уже совершены.
— Кризис веры, — повторяет, отворачиваясь от контейнера, глядя на золотистую проекцию Лайлы. – Я хороша знакома с этим. Постараюсь не провоцировать его снова.
«Мне надо придумать, как это исправить».
Ведь даже без ее провокаций и критики Мигель будет нервничать, и чем больше нервов, тем больше рисков.
Помолчала.
— Что ты хотела сказать тогда, в джете? – смотрит с интересом. – Когда Мигель прервал тебя. Ты хотела сказать что-то, что заставило его нервничать. Его пульс сразу участился вдвое. Как и тогда, когда я повела себя в соответствии с выбранным тобой образом Черной Кошки.
После всего сказанного Лора догадывалась, что дело в чем-то межличностном. Что Мигель по-своему горюет по своей погибшей девушке.
Почти также, как и Лора – по своей погибшей сестре.
Такие, как они, не делятся тем, что лежит на душе.

Протокол ведения допроса, международный стандарт. Третья страница, пятый абзац. «Наблюдение за субъектом в этой части всегда важно. Следите за мимикой и жестами. Мультипликаторы-жесты укажут вам, какие фразы будут правдой, а какие ложью. Взгляд глаза в глаза также важен, но контакт должен быть непродолжительный, так как прирожденные лжецы могут наблюдать за вашей реакцией…»

Лайла стала блуждать взглядом, и Лора вспомнила уставные документы, по которым ее обучали. Стандарты международного шпионажа, нейролингвистическое программирование, профилирование и чтение языка тела… внезапно помогли ей осознать, что Лайла темнит. Несмотря на то, что она – искусственный интеллект, были заметны «вольности» в ее поведение и принятии решений.

Она зачем-то говорила о сексе. В полете. Между ними. Почему? Сам процесс полета был неважен. Значит, важен секс. Зачем? Это что-то, связанное с межличностными отношениями?

— Спасибо, что рассказала. Это важно.

Лора приподнимает подбородок и слушает внимательнее.

Лайла ей не нравится.

Она играет с чувствами того, кому помогает. Она делает то, что хочет, не соблюдает субординацию, заставляет окружающих подстраиваться под свои вычислительные мощности, а они, как Кинни наблюдала, превосходят любого технопата.

Если изначально Лайла ей импонировала, то теперь Лора смотрит на нее как на джокера, вытащенного из колоды. Становилось немного понятно, отчего Мигель такой… дерганный. С подобным «помощником» и врагов не надо.

— … мы же не хотим, чтобы вы оказались там по кусочкам, верно?

«Тебя бы это расстроило или позабавило?», но Лора помалкивает, кивнув и последовав за Лайлой. Пока не решила, как относиться к такому искусственному интеллекту. Пусть будет. Если станет угрозой – ей или Мигелю, придется прибегнуть к хитростям. Осталось понять, откуда Лайла получает такой контроль над окружением и где ее ядро.

Нет, уничтожать «сердце» ИИ Лора не собиралась, но намекнуть, что знает, где оно, и с ней лучше не бодаться, было полезно.

Мигель стоял, скрестив руки на груди. Стоял спиной, спрятавшись за маской, потому Лоре приходится угадывать его состояние, настроение и всю остальную информацию по языку тела.

Напряжение угадывается без оценки кортизола в аромате. Тяжелая аура – тоже.

Лора двигается бесшумно, чуть подгибая пальцы в ботинках, из-за чего его походка кажется чуть более женственной, чем предполагается для такого костюма. Становится в семи шагах от Мигеля, смотрит на его маску сквозь красные линзы своей маски. Из-за разницы в росте приходится поднимать голову.

Слушает молча.

— Тебе незачем мое доверие, — спокойно отвечает, и в этом голосе звучит что-то вроде удивления. – Важно, чтобы все прошло гладко, и каждый делал максимум возможного.

В ее понимание «доверие» — это не тот случай, когда ты готов умереть за кого-то.

— Доверие в среде героев – не та монета, которую легко положить в карман, — вдруг добавляет, подумав. – Рисковать жизнью ради кого-то – нормально. Идти на миссию с совершенно незнакомым подозрительным человеком, вломившимся в твой дом – тоже. Но доверие…

Она замолкает и сжимает губы в тонкую нитку.

— Я не знаю, что о чем ты говоришь. Не понимаю, в чем разница. У меня есть твое имя и кое-какая информация, которую я могу использовать против тебя, если ты сделаешь что-то, что провалит нашу операцию. У тебя такой же расклад. Разве это не залог доверия? Или доверие для тебя – что-то другое, раз ты так рассердился на меня?

Никаких скрещенных рук. Ее поза совершенно открыта. Она пытается донести, что возможность взаимного шантажа — отличная причина прикрывать друг другу спину. А еще общая цель. Разве есть еще какие-то поводы?

Он ведь не Капитан Америка, в конце концов.

— Мне надо понимать, Майк. Мы оба можем умереть, и мне надо понять, почему тебе важна такая… неважная мелочь.

Что?

Лора стискивает челюсти, на мгновение напрягается, словно ее застали врасплох.

Цветок. Стебель. Нерушимая воля.

Это какой-то способ… шифра? Кодовая фраза, адресованная Лайле? Но Лайла не реагирует, значит, нет. Закодированное сообщение? И как она должна его понимать?

А пока она лихорадочно пытается разгадать секретные ходы и выходы сказанного, Мигель говорит еще. И то, что ранее рассказывала искусственный интеллект, словно бы дополняет красками уже имеющуюся картину.

Так вот почему он так не уверен в себе.

Вот этот человек, перечисляющий героев. Горечь в его голосе слышится даже сквозь маску. Он словно пытается все обернуть в шутку, чтобы преуменьшить значение своих переживаний, но Лоре не надо видеть его лицо, чтобы читать язык тела.

Он не считает себя героем.

Что-то внутри Лоры надрывается – на мгновение, из-за чего уголок ее рта дергается, будто пытаясь исказиться не то в ухмылке, не то грустной улыбке.

«С вами в ряд».

Но она не героиня. Ей бы подошел термин «антигероиня», и все же она пытается бороться с этим. Стереть это клеймо. Стать кем-то – чем-то… большим.

Стать не просто Росомахой, стать… собой?

Лора слушает пояснение этого «не героя» о доверии. И оно звучит так… странно.

По определению, доверие – уверенность в чьей-то добросовестности, искренности и правильности слов или действий в отношении кого-то. Доверие считается основой практически всех социальных конструктов, основой человеческих взаимоотношений. Люди по умолчанию считают любого человека тем, кому можно доверять, незначительно меняя свое отношение из-за совокупных факторов, называющихся «первое впечатление».

Если брать за основу это определение, у нее нет причин доверять Мигелю. Потому что он вломился в ее квартиру, практически шантажом вынудил ее взяться за миссию, подлогом выманил из квартиры и неизвестно, какие у него планы. Может, он пытается через философские беседы убедить ее, что бояться нечего, а затем бросить в клетку, как делали десятки людей, мутантов и якобы героев.

Он, впрочем, тоже не имеет оснований доверять ей. Она несколько раз угрожала его убить, как и ее сестра. Она может осуществить свою угрозу в любой момент, как и оставить его в смертельной опасности. Все, что она видит, слышит и обоняет, может быть использовано против него, ведь у нее фотографическая память. И, судя по тому, что он не был в курсе, где Паркер, а также притворялся Человеком-Пауком, использовав маскировку, если она прямо сейчас свяжется с Мстителями, у Мигеля наступят не просто темные, а по-настоящему черные дни.

Но он так… уверен в ней. Почему? Пытается ей объяснить свою точку зрения. Зачем?

Она совершенно не понимает ничего.

«Цветок… зачем он сказал это?»

И все же он говорит с ней. Объясняет. Пытается поделиться сложными путанными чувствами и эмоциями, хотя это совсем необязательно. Он смотрит в сторону того костюма – белого, выглядящего так, словно побывал в Аду. На нем лежит груз неоплаканного горя, а он тут словно бы возится с ней…

Лора неожиданно чувствует необходимость что-то сказать, но открывает рот и понимает – сказать ей нечего.

А что именно ей ответить?

«Прости, я не умею доверять, меня слишком часто предавали»?

— То, что я описала, куда более прочные основания для доверия, чем то, о чем ты говоришь. У людей странная любовь просить довериться, а затем ударить в спину. Больше я на это не куплюсь, — вдруг резко бросает, и это звучит почти так, словно она захлопывает дверь, которая едва-едва начала приоткрываться.

Поворачивается, отходит от него на пару шагов.

– Можешь сколько угодно отказываться от звания героя, но раз ты надел цветной костюм, соответствуй. Обстоятельства тебя вынудили или нет, это ты принял решение, как Человек-Паук, действовать дальше. Есть и другие способы замаскироваться или скрыть свою личность.

С такими мощностями, как у Лайлы – а Лора подозревала, что они немалые – это было бы проще простого.

— Да, — подтверждает она слегка раздраженно, — пора.

Мигель касается панели, выполняет нехитрые действия – огромные металлические двери перед ними распахиваются. Свет – такой яркий, что она на мгновение слепнет, а потому прикрывает глаза рукой.

А затем – запахи.

Пыль. Гниль. Высушенный воздух как в пустыне, если бы пустыня стала свалкой.

Волосы треплет дикий ветер. На губах остаются песчинки.

— Где мы? – опустив руку, моргая, чтобы глаза привыкли быстрее, спрашивает сдержанно. А затем прикрывает ладонью нос и рот. – Угрх, ну и вонь.