Dungeons and Dragons |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Альтернатива » [13.10.2016] Cyber Sexcapades
Cyber Sexcapades
The past is gone
And it went by, like dusk to dawn
Isn't that the way?
Everybody's got their dues in life to pay
Описание сюжета игры:
Портал в будущее открыт, и Мигель с Лорой наконец оказываются в будущем. Но куда их занесла шайтан-машина? Этим двоим придется найти транспортное средство, чтобы добраться до города, оторваться от погони и пережить самую настоящую песчаную бурю... и не только.
Когда он только стал таким, на Мигеля была объявлена охота. Ищейки Алкемакса не знали что именно они ищут, точнее кого они ищут, но след находить они умели. И они по нему шли.
Тогда Мигель по первой глупости вернулся домой и только когда вошёл внутрь и посмотрел в окно понял что наделал. Сверх зрение заметило охотника, что шёл в сторону его дома. Чтобы замести следы, он взял свой костюм с «Фестиваля Смерти» из Мексики и соединил его с куском антигравитационной ткани, что достался ему «в дар» от торопоклонника. В тот день он рискнул и прыгнул в окно, чтобы сбить охотника со следа. С двухсотого этажа падение казалось вечным, а вера в ставку на то, что антигравитационная ткань сработает, таяла с каждой секундой, пока сердце было готово вырваться из груди, а адреналин в крови сорвался бы на крик. Но он не ошибся в расчётах и с тех пор научился «летать».
И прямо сейчас он искренне не понимал, какого шока он должен «полететь» прямо сейчас!
— #@No%*!
Непередаваемый нецензурный виртуальный фольклор вылез из его легких первым, а за ним начался просто тот самый крик свободного падения.
— Лайла!!!
— Рассчитываю координаты, Мигель... Мне нужно время, я не знаю где мы находимся, а системы связи и передачи информации отличаются от того, что нам известны. — отвечает голографическая девушка через устройство на руке. Мигель смотрит на неё ошарашенно, она на него взглядом будто ничего необычного не случилось.
— Шок!
Внизу он видит здания, а точнее то, что от них осталось. Увы времени разбирать особенность ландшафта у него сейчас не было, потому что высота была не столь высокой как хотелось бы, а по настоящему высоких зданий здесь не было.
И только он по привычке хотел расправить «плащ», как понял что не вариант. Он не один тут. И она не умеет летать.
Из головы как-то вот вылетел факт про регенерацию, наверное. Хотя нет, не вылетел. Как и не вылетел факт о том, что она чувствует боль. А ещё ему не хотелось, чтобы у Лоры прибавлялось ещё одно воспоминание с крайне болезненным опытом.
Мигель разворачивается в воздухе моментально, цепляет взглядом знакомый силуэт. Паутина с запястий летит в её сторону тут же, а как цепляет, так рука дергает её назад, к себе. В свои руки он ловит её точно, без ошибочно. Прижимает её к себе так, будто боится потерять самое драгоценное и важное, что есть на планете. И времени на извинения и галантность у него нет.
Делал всё это на инстинктах и интуиции, даже не давал себе времени подумать. Только вот действие окончено, а они всё ещё падают и рискуют разбиться.
Думай, думай, думай!
Высоких зданий нет, антигравитационная ткань не потянет их двоих, не в таком положении. К тому же скорость слишком большая, замедлиться не успеют. Ему нужно... Сменить направление.
Мигель смотрит вниз, он пытается найти куда. Но нет времени, нет. Нельзя думать. Действовать.
Свободной рукой он выстреливает паутиной в сторону какого-то подобия двухэтажного здания с открытым гаражом на первом. Красная краска давно облупилась, а ржавчина почти съела весь металл. Он дергает за шелковую паутинную нить со всей силой и они меняют своё направление. Они уже не падают, несутся вперед. Но план со скольжением по земле и остановкой в открытом гараже проваливается, когда сила полета столь велика, что он не снижается так как положено и... Ох, кажется это из-за «плаща», да? И ведь не выключишь даже.
Прямо перед собой он видит кирпичную стену с окнами.
— Твою...!
О’Хара прикрывает голову Лоры, а сам подставляет вперед свою спину. По самым главным заветам паучьей удачи, он влетает не в окно. В стену. И пробивает её собой.
Кажется что грохот можно услышать в радиусе всего городка. А ещё он напрочь не чувствует своего тела.
— Спасибо... Что пользуетесь... паучьими авиалиниями... Кхах... — тело горит так, будто по нему проехался танк. Дважды.
На голову сваливается какой-то металлический предмет, будто в довесок.
— Мягкой вам... посадки...
Вот тебе и соответствуй принятому на себя облику.
Следующий шаг должен быть на твердую поверхность, но…
— А!
Вырвалось у нее из-за неожиданности. Обычно такие перемещения во времени и пространстве были между местом, где она стояла, и местом, куда можно встать. В обрывы ее еще не телепортировали.
Теперь можно внести это как еще один пункт в свое резюме.
Лора расслабилась. Гравитация все сделает за нее. Все, что ей остается – смягчить падение, ускорив процесс регенерации. Ее не раз сбрасывали с самолетов и вертолетов, с небоскребов и высоты ближнего космоса. Падать она научилась так же хорошо, как и убивать.
Сначала надо было расслабиться, заставить тело стать как можно мягче. Затем, в последний момент, перед самым ударом, она сгруппируется, чтобы сломать только конечности. Перелом хребта или шеи проблематичны, и могут привести к слишком долгому восстановлению. В условиях путешествий во времени именно время было роскошью.
За то время, пока ее зрение возвращается и она рассматривает то, с чем они столкнутся, Мигель делает много вещей. Кричит, выслушивает отчет Лайлы, осматривается, группируется и…
Следующее происходит так быстро, что Лора забывает о том, что надо сгруппироваться.
Мигель ловит ее. Выбросив паутину, ловит на руки. Буквально.
«Идиот!»
Ей хочется рявкнуть это в лицо, но орать на человека, который, кажется, подумал, что ее надо спасать, не очень.
Ей не хочется больше с ним ругаться.
«Я не герой». Как же. Конечно. Врун он, вот кто!
Все, что может сделать Лора – перегруппироваться так, чтобы минимизировать их общий урон. Потому она спускает ноги вниз, руками обхватывает его за шею, а ногами – за поясницу. Двусмысленная поза, знакомая им обоим. Так она поглотит вибрацию от удара, снизив нагрузку на его тело… ведь, кажется, он забыл, что регенерацией тут обладает только она.
Мигель прикрывает ее голову рукой, и прямо сейчас его спасает от ее рычания только ускорение.
Лора зажмуривается. Ожидание удара. И…
Бах!
Отдача все равно ударяет в нее, но… слабее. Гораздо слабее, когда она сама влетает в стену. К запаху вони, с которым изо всех сил борется ветер пустыни, примешивается бетонная пыль и железа.
Их протаскивает по полу вместе с ошметками камней и железных арматур. В теле гудит напряжение из-за удара.
Ей… не больно?
Не так, как могло быть.
Она открывает глаза. С трудом приподнимается. Каждый сустав кажется чужим. Каждая мышца – не родной.
— Дурак, — шипит она, хмурясь, тут же сползает в сторону. – Ты мог… я же говорила, не пытайся меня спасти! Мы еще не начали, а ты уже пострадал.
«Ты уже помешал миссии».
Прикусывает язык. Когда-то ее за такие очевидные вещи почти избил отец. Сидя рядом с телом того, кто сделал все, чтобы спасти ту, которая в спасении не нуждалась, говорить такое было… плохо?
Она не знала.
— Лайла, можешь сделать… полную диагностику? – выдох. Лора поднимается, прикладывает ладонь к ребрам, заодно пытаясь понять, где они. – Кости целы? Здесь нет ничего, что подойдет под шину.
Здесь нет вообще ничего.
Длинное помещение, где они оказались, когда-то было чем-то вроде офисного здания. Из старых, какие бывают в пригородах. Невысокое для городского жителя, привыкшего к высоткам, всего в пять этажей. Ковровые покрытия уже истлели, кожаные стулья разваливались, но хранили на себе футы пыли. Железные столы, покореженные временем с облупленной краской, такие же железные ящики…
Снова присаживается рядом с Мигелем. Кладет ему руку на таз – он ведь пробил собой стену, значит, вся спина пострадала.
— Можешь двигать ногами?
«Дурак»... Это такое вот дополнение к «извращенец», да?
Мигель усмехается, прикрывает глаза.
Что дальше? «Придурок»? «Баран»? «Идиот»?
— А когда я соберу все оскорбления, мне положен приз?
Шутка это от нервов и адреналина. В голову вот бьёт, притупляет боль. Как отступит, наверное, будет организм мстить. И мстить страшно. Хотя возможно он успеет восстановиться раньше.
Рядом вот слышит какое-то невнятное копошение, обращение к Лайле. Ну да, этой только дай посчитать и промыть ему кости. Спасибо, Лора.
Спелись.
— Провожу диагностику...
И конечно же она её послушает...
Хочется полежать и просто ничего не делать. Ну прям как у студентов «ещё пять минуточек». Да только вот за закрытыми глазами его начинают внезапно трогать. За ребра.
Мигель открывает глаза и чуть приподнимает голову. Смотрит. Даже не верится. Это вот она что сейчас пытается таким вот образом понять?
— Ох, не начинай. – он Мигель не хрипит, не сипит. Говорит просто тихо, всё ещё бессовестно пялится на картину.
— Множественные ушибы, легкое растяжение, внутренние органы не повреждены. Ментальное состояние требует уточнение...
Мигель закатывает под маской глаза. «Ментальное состояние», а как же. Зачем он вообще научил её сарказму?
— Это не самое худшее, что мне приходилось на себе испытывать, поверь. Лайла докажет. – он слегка подбирает локти, чуть выпрямляет спину. Болит так, словно вся спина – один большой синяк.
— Ты про случай, когда на тебя набросилось несколько десяток «убийц пауков», а другой Человек-Паук сбежал оставив тебя одного? Или может про злого Халка из будущего, когда он...
— Думаю достаточно про мои избиения, ладно?
Доказала так доказала, Господи. И почему я...
Лора касается его таза. Его мысли как-то резко смолкают, а взгляд молча смотрит на эту вот картину. Слов у него не находится.
— Ты чего... делаешь вообще?
— Кости не повреждены. Ты вполне боеспособен Мигель.
О’Хара тут же вскакивает на ноги. На боль было плевать, положение только что было слишком... слишком.
Вот нельзя было сразу, а?!
Мигель делает пару шагов вперёд, потягивает спину, разминает плечи. Смотри на дыру в стене, которую сам же и проделал. От одной мысли мышцы ноют. Голову не поворачивает, прогоняет мысли... всякие.
Да вот только картинка в голове застряла.
— Это старое здание, давно не подвергалось ремонту. – говорит он как-то вот будто в воздух, не отводя взгляда от дыры. Так, будто надо что-то сказать, отвлечь самого себя, да и объясниться. Хотя и не должен.
— Я в порядке. Не стоит беспокоиться.
Глубокий вдох и выдох. Успокаивает нервы.
Он поворачивается, «провалы глаз» на маске смотрят на её красные окуляры. Зелёных глаз не видно, но почему-то, стоило на неё только посмотреть, сразу из головы вылетает ненужное. И это ненужное заменяется другим.
Просто вспомни с кем имеешь дело.
— Как и мне больше не нужно беспокоиться, что ты разобьешься в лепешку и нужно будет часами около тебя сидеть пока ты соберешься в кучу. Буквально.
Это совсем не то, что ему хотелось бы сказать, но почему-то именно это и сорвалось с губ. Мигель считал, что Лора думает об эффективности выполнения задания. Что ж, он дал ответ, который, по его мнению, стал бы хорошим аргументом на его счету.
И не важно, что действовал он совсем не по этим самым причинам.
— Лайла, ты поняла где мы? – О’Хара поднимает руку, отводит взгляд. Смотрит на миниатюрную голограмму Лайлы.
— Повсюду жуткие помехи, но мне удалось собрать часть информации. Мы с Сэйнт Джоне. Небольшом городке к востоку от Лас-Вегаса.
— Шок... Это совсем неблизко.
— Но это лучше, чем пробираться с западного побережья на восточное через всю страну, чьи территории больше не такие мирные как в 2016-м.
Этот факт крыть нечем, но Мигелю было не по себе.
— Мой просчёт. Я виноват.
— Ты получил докторскую степень по работе пространственно-временного континуума?
— ...Нет.
— Тогда я не вижу логики в твоём обвинении себя.
Мигель с секунду смотрит на Лайлу, а потом прикрывает рукой маску.
Ну точно спелись. Даже говорит как она.
Информации становилось все больше и больше. Лайла как бы невзначай делилась ею, как ни странно, без вопросов и шуток выполнив то, о чем просила Лора. Это было даже… странно. Ранее Лайла показала практически человеческую индивидуальность, включая язык тела и жесты. Не значит ли это, что Лайла в некоторой степени… проявляет ей симпатию?
Сложно.
— Злой Халк из будущего? – это было единственное, что ее немного удивило. – Он крепче того, что из моей реальности? Я смогла вырвать ему глаз.
Сказано было таким будничным тоном, словно она делала это каждый вторник.
Но если «добрый Халк» мог внезапно взбеситься и к этому все привыкли, то что же делает «злого Халка» злым? Он это контролирует или нет? Как это должно выглядеть?
Кроме вопросов, оставался еще один вопрос. Неужели Мигель и правда противостоял «злому» Халку? Лора помнила, что рассказывала про него Лайла, и теперь это пыталось сопоставиться с тем человеком, с которым она познакомилась всего пару часов назад.
Перед глазами всплыл белый костюм с черными обожженными дырами. Рыцарь в белом плаще прошел через огонь, драки и потерю любимой, и теперь его жизнь сплошная иссиня-черная дорога в Ад?
Брр, и откуда у нее такие мысли?
— Проверяла чувствительность таза, — ее руки опущены вдоль тела, а сама ни лицом, ни голосом не выражает никаких эмоций. – При переломе спины эта область первой теряет чувствительность.
Лайла вторит про то, что Мигель боеспособен. Лора кивает, как бы отмечая, что приняла информацию.
Беспокоиться о том, что уже ходит и всячески дает понять, что он сделан из кремня, а не плоти и крови, незачем. Теперь можно вернуться к осознанию и определению места и координат.
— Ладно.
Мигель зачем-то пытается посмотреть ей в глаза. Кинни склоняет голову набок – не то выражает эмоцию «ты серьезно, что ли?», не то прислушивается.
Ей… показалось, или где-то не так далеко слышен двигатель? Работающий двигатель автомобиля. Не один – несколько. Достаточно далеко, чтобы не среагировать сразу. Достаточно близко для ее слуха.
Это отвлекает ее от более вдумчивого осознания сказанного Мигелем. Она проходит мимо него, слушая вполуха ответ-объяснение «зачем ты это сделал». Звучит почти по-детски, но у нее нет времени об этом думать. Если ему нравится получать травмы за других – пожалуйста.
— У тебя устаревшие данные, — оказавшись у окна, Лора локтем выбила остатки стекла и замерла. – Сейчас такое восстановление занимает у меня не более, чем десять минут. Твое лежание заняло семь.
А пока Мигель говорил с Лайлой, Лора выжидала. Двигатели гудят все ближе, расстояние сокращается. Руины некогда существовавшего города оказываются на пути у восьми машин. У трех проблемы с тормозами, у еще одной – с двигателем. Надсадно ревут поршни. Скребется коленвал.
Выдох.
Краем уха слушает что-то про континуум, про докторскую степень… Втягивает носом воздух. Сквозь пыль и вонь гниения доносятся новые запахи.
— Группа из восьми машин, — спокойно говорит, не шелохнувшись. – В каждой минимум два человека. Вооружены.
Поворачивает голову, смотрит на Мигеля.
— Нам ведь нужна машина, так? Одной хватит.
«Остальных в расход».
— Надо придумать, как их остановить здесь.
Лора замолкает, как бы намекая, что это дело за Мигелем. Все же он тут умеет «летать», даже сквозь стены.
Валяющиеся обломки стены как бы намекают, что не совсем.
Смогла вырвать глаз, Боже...
Он почему-то не удивляется, наоборот, принимает легко, без нареканий. Почему-то верит, чувствует что так он и было. И не только потому, что Лора не похожа на тех, кто с таким вот серьезным лицом может врать.
— Трудно сказать. — отвечает за него Лайла, а у него даже нет моральных сил её остановить.
Ну и шок с ней.
— Халк, которого мы встретили, называл себя Маэстро. И в отличие от наиболее часто встречающейся версии, что проживает в твоём времени или, как ты выразилась, реальности, он был разумен. Но безумен. Разумен, но безумен. К тому же маньяк, садист и психопат с нездоровой манией величия. — Лайла проецирует себя в виде миниатюрной голограммы себя, пожимающая плечами. — Что же касается физических данных, то это требует уточнения.
Ага, которое возможно только при встрече с Халком прошлого. Спасибо, не надо.
Мигель коснулся остатков стены и посмотрел в проделанную им дыру, осмотрел окрестности заброшенных руин. В мыслях слова Лоры, про ребра и таз. С точки зрения профессионализма.
— У тебя хорошие познания в медицине...
Не то, чтобы было сильно важно, да и акцента никакого. Но из головы не уходит. Штрих к общему портрету, который написан багровыми красками.
Этому её тоже научили? Чтобы...
Он не додумал. Не стал. Не хочет даже предполагать. Перед глазами будто всплывает лицо Тайлер. Улыбающегося, с гордостью в глазах.
Мерзко на душе.
Мигель пожимает плечами. Семь, десять, восемь. Для него нет разницы. Он не ас спецопераций по спасению мира от злых гениев и суперзлодеев.
— Уж прости, школу Людей-Икс не проходил, нормативы не сдавал. — сдержаться от сарказма не выходит точно также, как он не может хотя бы взглянуть на неё. В голове каша, как и в мыслях. На ум приходит... всякое. Особенно воспоминания о том, как изучал деятельность "Предприятия".
Глюковы дети...
Он просто не мог выкинуть это из головы. Ребенка, которого натаскивают на "устранение". Как обучают убийству и как учат тому, как устроено тело. Что делать, чтобы причинить увечье так, чтобы больше не чувствовать ничего, что ниже пояса. Как сделать безболезненный надрез, через который вытечет вся кровь... А может и вовсе и тому, как убивать так, чтобы жертва умирала как можно дольше и болезненнее. В сравнении со всем этим, его личные проекты кажутся детской шалостью.
Мигель повёл головой, прикрыл глаза, прогнал непрошенные мысли и образы. Всё это лишнее, всё это прошлое, которое уже далеко позади во времени.
Но не то, которое можно просто забыть и назвать "не важным".
Когда Лора говорит про машины, тело напрягается. Боль проходится по мышцам, но О'Хара только слабо морщится. Не до нытья сейчас.
— Лайла?
— Подтверждаю появление новых объектов. Обнаружила сетевые узлы.
— Хорошо, сориентируй где они будут и... — Мигель, наконец, поворачивается к Лоре, смотрит так будто, оценивает некие шансы, — Подключись к её смартфону. Нам понадобится связь.
Он ещё раз обращает внимание на Лору. Её тон, выражение и взгляд как бы намекают, что "внеплановая остановка" гостей находится в зоне его ответственности.
Ну а как же...
О'Хара отпрыгивает к дыре, сидит в паучьей позе и прикидывает куда цеплять паутину, осматривает местность.
— По главное дороге поедут. Следы на грунте говорят что они часто тут проезжают... Перегорожу им путь. Большая сеть паутины точно заставит их притормозить.
Он хватается за стену для баланса, пускает шелковую нить из левого запястья. Собирается спрыгнуть, но притормаживает. Делает паузу, размышляет о чём-то. А после, обращается к Лоре.
— Ты молодец...
И улетает прочь к дороге, где после, между зданиями, сплетает огромную, угрожающую, паучью сеть. А на телефон Лоры завибрировал, будто пришло новое сообщение.
В данном случае новый чат и стикер в виде Лайлы, которая говорит "Приветик!".
Школа Людей Икс. Лора едва слышно хмыкает. Нет, эти «нормативы» из Предприятия. Именно там дотошно следили за временем, заставляя ее укладываться по любой миссии в 22 минуты. Плюс минус пара секунд.
Телефон спрятан в потайном кармане, костюма, не выпадет. Наушник от него встроен в маску, так что проблем со связью не будет. Судя по приказу Мигеля, Лайла будет их координатором.
Слушает «план» молча, ведь он стандартный. Если хочешь, чтобы кто-то остановился, создай помеху, что вынудит нажать на педаль тормоза. Раз этот «караван» здесь не первый раз, значит, они вряд ли ожидают внезапного нападения. Это их шанс.
«Ты молодец».
Она с легким удивлением замирает, поворачивает голову. Это было… что? Ее похвалили? Но почему? Или это он Лайле?
Телефон завибрировал, хотя Лора выключала вибрацию, и в ухе дзынькнуло оповещение о новом сообщении.
— Я могу слышать через наушник, — говорит тихо, но достаточно громко для любого искусственного интеллекта, способного подключиться к защищенному каналу связи. – Координируй.
Наверное, он это Лайле. Да, точно. Лайла – молодец, а Лора еще ничего не сделала. Но сейчас начнет.
Если Мигель спрыгнул в дыру, которую сам и «пробил», то Лора выбрала для себя путь через дыры в полу. Время знатно поиздевалось над этим зданием. Части этажей выглядели как полый торт, от которого отрезали кусочек кривым тупым ножом. По такому «срезанному краю» Лора проворно спустилась вниз, на пустынную улицу заброшенного города.
Асфальт и брусчатка местами вздыбились, словно кто-то или что-то вырвалось из-под земли. Кое-где виднелись засохшие стволы деревьев, веривших, что они смогут выжить в этом мертвом крае. Проржавевшие остовы машин, разбросанные то тут, то там, были отличным прикрытием, как и повалившиеся знаки, увитые сухими лозами.
Восемь машин двигались в две колонны, по двум полосам дороги. Эта дорога, в отличие от соседних, была расчищена и от машин, и от песчаных дюн, потому у «каравана» не было причин останавливаться. Промежуточная точка, где призрак асфальта позволял немного разогнаться.
Но не тут-то было.
Визг тормозов, скрип покрышек по шершавой дороге, крики людей. Они совершенно точно не ждали, что их встретит огромная паутина.
Раз, два, три, четыре, пять. Пять секунд, и Кинни скрытно подобралась к остановившимся машинам. Практически из всех вышли люди – по двое, из двух – трое. Восемнадцать человек. Могло быть больше, ведь кто-то мог остаться внутри.
— Какого дьявола?!
— Это что, чья-то хреновая шутка?
— Если я поймаю этого шутника, распилю его на мелкие кусочки!..
Стандартные реакции. Мало кому понравится, когда привычный уклад идет не по плану. Вернее, не по их плану.
Из двух последних в караване машин вышло пятеро – двое из одной и трое из другой. Окна в машинах были затемнены, потому проверить, есть ли кто в машине, почти невозможно. Остается только одно.
Сникт! Тук. Тук-тук. Тук.
Выпустив коготь, постучала по багажнику машины. Металл вступил в резонанс с адамантием, издав надрывисто звонкий звук. Этого достаточно. Коготь втягивается в руку, укладывается между костей и мышц.
Человеческий слух ущербен, потому услышать должны ближайшие. Пятеро из последних машин и еще пара человек из тех, что дальше.
Ездоки повернулись в сторону шума. Лора переместилась, спрятавшись за одной из машин.
Странно. Мигель говорил, что они переместятся в будущее. Но в этом будущем люди на этих машинах выглядели почти как шпана из Бронкса. Кожаные куртки, спортивные костюмы, майки и рубашки, заношенные джинсы, кроссовки, кеды и слаксы. Только акцент у них был почему-то более… грубый. Словно это были мексиканцы, испанцы или русские. А, может, всего понемногу.
У некоторых на лицах виднелись странные штуки. Похоже на какие-то импланты. А, может, это они и были.
План был прост – они отвлекутся, пойдут на звук, а пока будут ходить, она выцепит одиночек и нейтрализует их. Никаких убийств – только обезвреживание. Эти люди ничего не успели сделать ни Лоре, ни Мигелю такого, за что заслужили бы смерти…
Ей бы не хотелось начинать с убийства «знакомство» знакомство с этим будущим.
— Что за…
— Потише, Кеша, тут явно какие-то бляди завелись.
— Пушки на изготовку! Облава!
— Что-то я нихрена не вижу, Ирв, ты б так не орал…
Из оружия – пистолеты-пулеметы, автоматы и другое автоматическое и полуавтоматическое. Удобно для войны в городских условиях, выдерживает условия по дистанции средней дальности. Это значит, что если и лезть на рожон, то аккуратно.
Лора как можно тише открывает дверь со стороны водителя. Им ведь нужна машина, не так ли? Но только одна, не восемь.
В машине тихо гудит двигатель, светится приборная панель. Пахнет… немытыми телами, табаком и мускусом. Убойная смесь.
Лора дергает носом, морщится, садится на водительское сидение.
Мгновением после:
— Ты еще что за мымра?!
Она не успевает повернуться – ей на шею накидывают что-то вроде удавки. Кажется, это цепь из мягкого металла… такого, как золота. Ее пытаются задушить украшением?! Что-то новенькое.
Одно усилие – пальцы легко разрывают цепь, пусть и приличной толщины. Напавший крякает, не успевает издать и звука – все происходит быстро. Слишком быстро.
Лора поворачивается, поставив колено на сидение. Резко выбрасывает руку вперед – без когтей. После такого удара нос будет сломан в труху, но никто ведь не просил его нападать сзади, не так ли?
Человек взвывает, но захлебывается кровью, и потому стон очень глухой. И все же...
— Шарк, ты че там воешь?
Они настороже. Она их приманила звуком, и теперь они на звуки реагируют.
Стиснув зубы, Лора выпускает когти – сникт! – и еще одним быстрым сильным ударом превращает все под рулем в кашу из проводов и искр. Следующим шагом – покидает машину.
— Ох ты bozje moi, Шарк!
Кто-то нашел пострадавшего. Начинается волна паники.
Она хотела как можно менее скрытно. Надо попытаться еще.
Пока все стекались к последней машине, Лора скользнула вперед, к предпоследней машине. Затем, воспользовавшись моментом, к соседней. Диагональ – то, куда не так часто смотрят. Они будут смотреть по сторонам, но никак не сюда. И здесь будет не так много шума.
Отсюда вышло трое. Сколько в каждой машине человек? Не менее трех, это точно. Лора вспомнила, что из той машины, в которой ей не повезло, вышло двое. А из этой – трое. Значит…
Она сразу осматривает заднее сидение. Пусто. Уже половина успеха.
Ключ в замке зажигания… выглядит странно, но вряд ли работает как-то иначе. И только она собирается нажать на педаль, как слышит «у меня в машине точно есть».
Есть что?
Голос проносится мимо, а затем дверь с ее стороны распахивается.
Синие волосы, подрезанные ровно до середины уха, остальная часть выбрита. Импланты в щеках и ушах. Яркие зеленые глаза. Субтильная фигура, скрытая в зеленом спортивном костюме. УЗИ прижато наискось к животу.
— Что за…
Схватившись за внутреннюю часть двери, она резко выбрасывает ногу вперед, целя в солнечное сплетение. Ступня ударяется об УЗИ, но эта отдача – ничто по сравнению с тем, какой силы удар получил пришелец. Кто он – девушка или парень – не разобрать. Слишком непонятно, сумбурно и одежда скрывает все визуальные маркеры.
Но неважно. У нее не вышло. Проклятье.
— На нас напали!
— Ату, пушки к бою!
Она забирается на крышу быстрым скачком – так проще оценить ситуацию, быстрее понять, кто где.
По ней открывают огонь.
Сникт!
Она как бы падает в сторону, вгрызаясь когтями в металл машины. Надо повредить как можно больше машин, не людей. Оставить две более-менее на ходу. Выбирать не приходится – надо отвлечь всех на себя.
Мигель пострадал, не сможет прыгать как она.
И она исподтишка врывается в четверку самых близкостоящих. Локтем в челюсть, кулаком в пах, ногой в шею, коленом по ребрам. Все, чтобы максимально быстро вывести из себя. Они не смогут выстрелить по ней на таком близком расстоянии и меньше всего ожидают, что кто-то вот так обрушится на них.
Даже людям из будущего не тягаться со скоростью Росомахи.
Иногда, если хочешь в чём-то помочь, то нужно сделать самую простую вещь в мире – сидеть и не отсвечивать.
Почему? Почему нужно сидеть, не высовываться и тупо смотреть за происходящим, хотя мог бы уже влезть в драку? А всё просто – Мигель не был профессионалом. А сейчас нужна именно работа профи. Ведь если он влезет, то от работающего транспорта не останется ничего, что могло бы походить на транспорт. Поверьте опыту. Многолетнему.
— Она спустилась, быстро приближается к колонне.
— Понял.
О’Хара затаился на крыше соседнего здания. Не того, где сплёл паутину, другого, чуть подальше. Эти азы скрытности он знал, да и как-то не хотелось в самом начале этого путешествия облажаться, к тому же перед такой профи как Росомаха.
— Ты сканируешь? Определила кто это?
— Я составила примерную конфигурацию колонны. Составляю виртуальную модель.
Перед ним появляется четкая голографическая копия того, что происходит внизу.
— И где ты только сканеры и камеры берёшь?
— На машинах, что ты остановил, Мигель.
— Ну да, стоило догадаться.
Восемь машин разных моделей, мастей и покрасок. С грузовиком в комплекте. Видимо, везли какой-то груз. Скорее всего контрабанда, потому что контингент внизу не был визуально похож на «образцовых бизнесменов». Хотя они явно сами себя таковыми точно считают.
Когда он услышал русский мат, то удивленно поднял бровь, ещё раз рассмотрел «гостей», подтверждал догадку.
— Это что... Мусорщики?!
— Похоже на то, Мигель.
«Городская шпана», как их называл Тайлер. Только вот Тайлеру с его башен было не совсем понятно, что эта «шпана» получила своё имя не за то, что живут на помойках, а за то, что добывали военные трофеи на свалках бывших мест сражений «Корпоративных войн».
Значит, «Катаклизм» уже случился...
Иначе бы он ни черта не узнал тех, кто существовал даже в его времени.
Мигель устало вздыхает, переводит дыхание. Сложно, будет сложно. Потому что эти ребята только похожи на «гопников». Да, они ведут себя как они, но... Сделаны они все иначе. Потому что киборги. Все до единого. И прямо сейчас он рассматривает того, кто вышел из модернизированного спорткара. Здоровяк с «приваренным» к телу экзоскелету.
Погано. Он всё-таки надеялся что в будущем, куда они попадут, не будет такого резкого скачка развития и распространённой кибернетики. Но судьба, как обычно, имеет свои взгляды на жизнь. Да и чего ещё можно ждать от мира, где тщательно охраняемые технологические чудеса гениев эпохи героев оказались в массах? Общедоступностью и развитием. Неудержимым, резким и беспощадным. Таким, что сразу после спада «заслона тайн», мир потонул в войнах совершенно другого уровня и формата.
— Она в конце колонны. Приступила к диверсии.
Он молча кивает, смотрит на голограмму. Лора ищет им транспорт и, попутно, делает непригодным остальной. И Мигель просто смотрит на неё, эту запись в режиме реального времени. Как она двигается, ловко и незаметно передвигается, ускользает от взглядов. Приходится даже проморгать, чтобы выйти из эдакого оцепенения. Уж больно сильно это было похоже больше на... искусство. Изящное и прекрасное.
Ровно до момента, пока всё пошло не так. Казалось, было бы правильным, оглянуться на прошлое. Посмотреть видео хроники, увидеть как это делали другие, перенять опыт. Задаться вопросом «Что сделал бы Питер? Майлз? Джессика?»
Только вот Мигель не Питер и не Майлз. И уж тем более не Джессика. Однако кое-что общее у них у всех было, то, чего не было у того же «Совершенного Человека-Паука».
Он не планировал.
Он действовал.
— Предупреди её. Сейчас.
— Что ты... Оу.
От еле видного силуэта на крыше осталась только мимолетная тень.
— Лора, здравствуй, это Лайла! – голос голографической красавицы зазвучал в наушнике бодро и радостно, будто не было этой толпы, что накинулась на Росомаху.
— Мигель очень убедительно попросил меня попросить тебя... Пригнуться. Сейчас.
Мгновенной реакции от натренированного бойца и диверсанта можно было только восхититься. Удивленным же индивидам представляющим криминалитет своего времени только посочувствовать.
Он влетает в них мол, правой рукой держась за серебристую нить паутины и всем весом тела, с разгона, буквально возносит четверку кибернетических уродцев ввысь, на пятерку метров от земли под оглушительный ор несчастным. Там же, буквально на месте, он молниеносно разворачивается в воздухе и в шпагате отправляет ещё двоих в полет. Один порождает трещину в стене здания, другой вмятину на машине. Паук приземляется на обе ноги, лицом к остановившейся толпе, что расширенными глазами и окулярами имплантов смотрят на пришельца из ещё более далекого будущего. Он в боевой стойке, они медленно поднимают стволы. Смотрят друг на друга с пару секунд.
— Отвлеку их. Продолжай. – сухо бросает Лоре, даже не смотрит на неё.
— Парни, шухер! Тут ряженный!!!
*слкт*
Когти на пальцах выдвигаются в полную длину, а тело уже несется вперед со скоростью, за которой обычный человеческий глаз просто не поспевает.
Другое дело импланты.
— Бл#ть!!!
Рывок вперед и резкий прыжок вверх. Они уже начали палить в него из всех стволов, но просто не поспевают навести прицел, даже те, кто успевает улавливать его движения.
Конечно можно броситься в толпу, навязать им бой в рукопашную... Только вот «перо» под ребро можно словить также легко, как получить пулю в лоб благодаря «автоприцелу». Нет, не пойдёт. Придется попроще.
С обеих рук, с тыльной части ладоней, срывается паутина. Сетью, в ширь. Серебристые нити цепляют всех и каждого, до кого успевает дотянуться. В воздухе О’Хара примечает местечко между «мордой грузовика» и бампером впереди стоящей машины. Времени разглядывать её нет, но покрашена она как банка какого-то напитка. Серебристо синяя. Не может вспомнить название...
— Да сука, быстрый!
— Эээ, стоп! Там грузэээааа?!
Он дергает их на себя, в воздухе. Отрывает компанию из местных представителей славянской культуры от земли. Несколько выстрелов таки пролетают над головой. Не задело... пока что.
Кульбит, задает направление паутине, пользуется своим «плащом» и порожденным им антигравитационным полем. Молиться, чтобы задумка и физика не подвела.
Подошвы едва касаются земли и О’Хара напрягает свои руки так, будто собрался ломать им танк. Вцепился в сети мертвой хваткой, стиснул зубы. Клыки вылезли наружу, лоб сморщился от напряжения.
Всю эту толпу он буквально перекидывает через себя. Те, кому повезло не оказаться на их месте, ошеломленно смотрят на происходящее.
— АААААААААААА!!!!!!!
— СУКААААААААА!!!!!!!
С силой сверхчеловека он с громким треском, шумом и в сопровождении оркестра из трехэтажного мата, со смаком впечатывает «улов» из паутины в машину. Всмятку складывая «железную колесницу».
Поднимается клуб пыли, крики резко стихают. Наступает гробовая тишина, где слышны только стоны, кашель, кряхтения и прочие не разбираемые звуки.
— ... «Рэдбул» окрыляет. – эдакий едкий сарказм срывается с языка непринуждённо. Таки вспомнил название напитка.
А потом взгляд падает на остатки бампера. Что-то зацепило его взгляд, блестящее такое. Какой-то рисунок щита с гербом, такой вот стран...
...
Это был Порш.
— ...
— Ох, бл...
Разъяренный вопль главаря этого собрания слышен на все руины городка.
Привлёк внимание так привлёк...
— Пригнуться. Сейчас.
Лора действует, не уточняет. Падает на руки, словно выполняет упор лежа пополам с планкой. Не поднимает голову, когда поток ветра в лице Мигеля сносит всех противников.
Они и так были «готовы», а он довел их до «нелетальной кондиции». Потом его отчитает.
— Отвлеку их. Продолжай.
Ни слова больше.
Лора группируется, в один прыжок поднимаясь и мелькая в поле зрения тех, кто подоспел на «ряженного». Грубая сила – тоже сила, потому теперь все внимание переключено на Человека-Паука. Может, чересчур самонадеянно было так вот врываться, но она прекрасно понимает, зачем это было сделано.
Она облажалась. Он ее подстраховал.
Стиснув зубы, Кинни проносится мимо нескольких машин колонны. Сникт! Когти вгрызаются в толстую резину колес – материал настолько плотный, с синтетическими волокнами, что будь структура когтей костяной, могла и застрять. Адамантий легко проделывает дырки, выигрывая им время.
Выстрелы. Хлопки. Запах гари. Металл и кровь. Лора старается реже дышать, но дышит часто, не заостряя внимание на запахах. Автомобиль, исправный, надежный, срочно. Ей нужно срочно найти что-то, на чем они уедут. Она не сомневалась, что у них получится вынести всех из этой колонны, но лучше следовать плану, минимизируя ущерб.
Она видит, как искрится паутина, и как люди кричат от боли. От частого дыхания слегка кружится голова, но она умеет себя контролировать. Мигель изо всех сил перетягивает на себя внимание, но и огневую мощь – тоже. Потому она проводит рукой по одной машине, касается другой, похожей на грузовик… от нее отлетает толпа народу, и Лора почти дергается, чтобы посмотреть.
Нет. У нее есть дело.
Грузовик выглядит надежным. Почти танком, где окна забиты жестью, но оставлено пространство для водителя и пассажира. Открытые двери как бы намекают, что всем плевать, есть ли ключ в зажигании и что будет с этой машиной.
Лора ныряет через пассажирское сидение, проверяет ключ – на месте. Прокручивает, мотор рычит. Давит педаль в пол, делая резкий поворот рулем в сторону – надо вывернуть из колонны. Покрышки надсадно скрипят по песку и асфальту, поднимая пыль и дым. Открытые двери захлопываются – со стороны водителя свободной рукой Лоры, со стороны пассажира…
— Лайла, — цедит Лора, сосредоточенно глядя на кучу людей в паутине, лежащих на останках Порша и орущего на Человека-Паука громилу с экзоскелетом, — скажи Мигелю немедленно садиться в машину.
Она могла бы крикнуть ему, но вместо этого, провернув рулем, разворачивает машину. Подобрать Мигеля – одно, но ярость этого громилы – другое. Если он бросится в драку, она может лишиться проводника, и кто знает, будет ли к ней благосклонна Лайла, лишившись любимчика… Выяснять не хочется, так что эти двое – ее залог вернуться назад.
Ведь ей есть, к кому возвращаться.
Она обещала.
Рев мотора в пределах нормы, покрышки высекают почти искры, и дымовая завеса накрывает всю колонну. Очередной резкий набор оборотов, и Лора несется на грузовике в сторону громилы. Кажется, что она готова сбить его насмерть, но на деле всего лишь ждет, пока он отвернется в ее сторону. Еще поворот рулем – машину разворачивает на месте, и она почти переворачивается, зависает на двух колесах… одновременно с этим пассажирская дверь сшибает громилу.
Теперь у машины нет пассажирской двери.
— В машину! – все же кричит, переключая передачу. – Живо!
На этом расстоянии она слышит сердцебиение громилы. У них порядка тридцати секунд, чтобы…
И тут громила поднимается.
Лора на мгновение сжимает руль слишком сильно. Чертовы импланты. Она забыла, что в будущем все почти как роботы.
Значит, у них нет тридцати секунд.
Оскалившись, она вдавливает педаль в пол. Вся надежда на то, что Мигель проворен настолько, чтобы угнаться за грузовиком на всей скорости.
— Ублюдок! Я убью тебя, мразь!
Когда здоровая туша из плоти и металла орёт на тебя в подобной манере, невольно задумаешься о смене карьеры и задашься вопросом «а надо ли мне оно?». Он уже себя спрашивал однажды и тогда же решил, что карьеру пора менять. Не помогло, как видите.
— Выпотрошу все твои железки! Скормлю мясо шавкам! Кости крысам! Твои мозги размажу по асфальту! Оторву тебе...!!!
Тирада этого вот «главы клуба по перевозке нелегальных интересностей» определенно задавала «настроение» ситуации. Искусственно преобразованный вокодером голос, интегрированный в тело тактический экзоскелет, явно военный, развитая мускулатура и внушительная мышечная масса. Этот человек явно не поскупился на свой «апгрейд» и можно ещё только гадать что ещё может быть спрятано в этом теле.
— Глюков сын...
Туша из плоти и металла уже рванула в его сторону, словно тот будущее новое воплощение Носорога. Из под его тяжелых ног прямо на бегу поднималась пыль, а земля сотрясалась. Мигель встал в активную позу, попутно пытаясь сообразить, что делать с этой тушей. Прикидывал варианты как разбираться с этим вот так, чтобы минимизировать ущерб. Собственный.
В душе он уже выругался на бесконтрольный доступ к кибернетике на рынке. Проблема которая будет актуальна по сей день даже в его времени.
— Мигель, у меня сообщение от Лоры.
— РАААААААААРГХ!!!!!!
— Я немного занят...
— Садись в машину. Немедленно.
— Какую ещё маш...
Громкий звук ревущего мотора заглушает как его вопрос, так и все звуки вокруг. Заставляет отвлечься, что Паука из будущего, что и главаря "курьеров". Зрелище, что позже предстаёт перед ними, потрясает настолько, что Мигель просто стоит и шокировано пялится. Ему просто нужно время, чтобы прокрутить и осознать происходящее в голове.
Здоровый грузовик едет в заносе на двух колесах, будто за рулем у него водитель-каскадер из тех самых безумных шоу по телеку.
— Шшш...
И пролетая мимо Мигеля, грузовик всё также держась на двух колесах сшибает бронированной дверью не успевшего, что либо предпринять главаря банды.
— ...оооок.
— Босс!!! – наконец подает признаки жизни кто-то из мусорщиков, что явно также наблюдал за картиной.
— Это что за херня?! Что сейчас было, мать вашу?!?! – подал голос кто-то ещё, четко описывая всё что сейчас пронеслось у наблюдавших представление. Включая Мигеля. Он бы так и остался там стоять, если бы не крик Лоры, чей голос сейчас походил на офицера, который отдал четкий приказ во время боя.
— Да, мэм. — машинально как-то отвечает О'Хара. Ослушиваться этого "приказа" он явно не собирался. Чревато для здоровья. И это он не только о мусорщиках.
Но от резкого прыжка его останавливает нелицеприятное зрелище: главарь-киборг быстро оправляется и вскакивает на ноги.
— Босс!!! Вы жи...!
— Остановите чертов грузовик, чертовы инвалиды! Убейте водителя! ЧТО ВСТАЛИ?! – жесткий бас окатывает будто ведро холодной воды и те из банды, что ещё были боеспособны, немедленно сорвались с места. Теперь у них есть приказ остановит угнанный грузовик и убить водителя. В лице Лоры.
— Мигель? Ты в порядке? Машина уходит! – спрашивает Лайла обеспокоенным тоном. Грузовик проносится дальше, а рядом слышным маты мусорщиков. Главарь бандитов отвлекается на грузовик, вытягивает правую руку. Целиться.
Плохо. Очень плохо.
И потому он не думает. Действует.
Серебристая нить срывается с тыльной части запястья, цепляется за уходящий грузовик. Мигель цепляется когтями ног в землю, держит сколько может, позволяет паутине натянутся.
Питер бы сейчас пошутил, он же просто пускает нить и цепляет правую руку бугая, что уже начала раскладываться в некое подобие оружия.
— А? – он отвлекается, смотрит на красный «оскал» синей маски.
— Не обессудь.
О’Хара отпускает землю и поддается силе натяжения. Его рука со всей силой дергает бугая. Тот отрывается с воплем от земли. Паук отпускает нить с киборгом, дергает нить с грузовиком. В полете он цепляется за крышу, тянется и с шумом приземляется на неё. Метал прогнулся от силы удара.
Мягкая посадочка.
Он ловко определяет себя на пассажирское место. От сарказма удержаться тяжело.
— Смотрю, ты забронировала мне вакантное место с ветерком.
У него под маской улыбка до ушей, но это нервозное. Ведь ещё ничего не кончено, всё только начинается.
— Спасибо.
Она ускоряется, а на соседнем сидении пусто.
Прекрасно. Просто, черт подери, замечательно.
Лора стискивает зубы, но все еще жмет на педаль газа. Лайла не сигнализирует ей вернуться, значит, ситуация под контролем?
Она чувствует изменение в ходе машины, словно что-то цепляется за багажник. Бросает взгляд в зеркало заднего вида – никого… а затем видит серебристую нить, блеснувшую на солнце. Или ей показалось.
Рывок, вибрация, удар. Грузовик подскакивает на очередном камне полуразрушенных дорог с дырами вместо асфальта, которые Кинни по возможности огибает. И после того, как крыша слегка прогибается, на пассажирском сидении наконец-то появляется пассажир.
Как только он садится, что-то внутри Лоры разжимается. Нервный комок, зажатый в кулак, наконец рассосался, позволив ей нормально дышать. Застрять здесь, в этом странном неизвестном будущем, совершенно одной было бы… ужасно. Ужасно ведь?
— Пожалуйста, — спокойно ответила, стараясь не выдавать эмоций в голосе.
Быстрый взгляд на него, оценка травм. Двигает конечностями, что-то шутит – наверное в порядке.
Взгляд в зеркало заднего вида… Лора на мгновение хмурится.
— Каковы координаты? – уточняет то ли не у Лайлы, то ли у Мигеля, но Лайла успевает первой услужливо озвучить. – Принято.
Только ей покоя не дает этот песчаный туман в зеркале заднего вида. Она несколько секунд выжидает, следя за дорогой, поглядывая назад через зеркало. А затем, когда показывается первый бампер, фыркает.
— Погоня, — хмурится, пусть это не видно за маской. – Водить умеешь? Тут есть гибридный автопилот, Лайла поможет включить. Меняемся.
Одной рукой держа руль, другую кладет на плечо Мигеля. Вынимает ноги из проема для педалей, поворачивает корпус, упирается одним коленом в край сидения пассажира, другим – с другой стороны. Еще мгновение и она вполне может сесть на Мигеля сверху… но вместо этого поднимает колено и сдвигает его в сторону. Какое-то «не мешай», невозмутимое и быстрое.
Машина в это мгновение даже не вильнуло. Гибридный автопилот с заданными координатами послушно выруливал куда надо, но чего он не мог предусмотреть, так это ям. На одной из таких грузовик подскакивает, и Лора почти ударяется головой о потолок.
— Держи руль! – рычит она, выглядывая в проем, оставшийся от двери.
Погоня, и правда. За ними устремляется «косяк» машин, но их почему-то больше, нежели раньше. Лора насчитает своим зорким зрением порядка двадцати… кажется, они перестреливаются? Шум двигателей и шин по песку заглушает едва уловимый звук стрельбы.
— Порядка двадцати машин, — констатирует так, чтобы Мигель слышал. – Слышу перестрелку между ними.
Будь они чуть ближе, она могла бы даже услышать их крики… нет, не стоит снижать скорость ради призрачного шанса разобрать что-то стоящее в нецензурной брани на разных языках и акцентах.
— Регистрирую переговоры «Ржавых стилетов». Они говорят о каком-то «грузе», — сообщает Лайла. – Похоже, в этом грузовике что-то очень важное и нужное обеим группировкам.
Лора выдыхает. Ну конечно, она же не могла просто угнать какую-то левую тачку, потеря которой ничего бы не стоила. Ей надо было взять самую-пресамую, с чем-нибудь таким, за чем будет гнаться целый полк отборных отбросов.
— «Стилеты»?
— Банда кочевников, — тотчас информирует невидимый женский голос. – Если быть точной, то это – изгои из изгоев, бандиты и рекетиры. Промышляют всем плохим, что приносит деньги.
— А те, у кого угнан грузовик?
— Мусорщики. Обычная банда не самых лучших личностей. Возможно, как-то связаны с местной русской мафией или являются ее разновидностью. Обычно они действуют в городе, не выходят за пределы.
Лора слегка скрипит зубами, укладывая все в голове. После чего поворачивает голову в сторону заднего сидения, на котором лежит что-то, укрытое черной тканью. Похоже на ящик, но, может, это живой человек? Или не очень живой.
Приходится влезть между сидениями, оттопырив пятую точку. Так проще стянуть с ящика ткань и посмотреть, что же прячется под ней.
— Выглядит как что-то тяжелое! – с задором говорит Лайла в наушнике, и Лора вздрагивает.
— Как ты… как ты видишь?
— Подключилась к твоим линзам. Нельзя?
Лора медлит с ответом.
— Можно, но в следующий раз спрашивай.
Там и правда оказывается ящик – большой, массивный, с заколоченной крышкой. Чем-то напоминает армейский ящик для боеприпасов, но немного другой. Хотя бы потому, что Лора видела деревянные ящики такого плана, а вот металлические – нет.
Все бывает впервые.
Сникт! Выпустив один коготь, разрезает крышку как масло. Под адамантием вспыхивают искры – видимо, там была какая-то электроника.
— Пять машин резко сократили расстояние, — предупреждает Лайла не то Мигеля, не то Лору, не то обоих. – По нам открыт огонь.
— Секунду.
Открывает ящик, игнорируя покусывающую боль коротящего электричества в ладони, смотрит…
— Гранатомет?
— Можешь посмотреть поближе, у твоих линз устаревшая прошивка, а через инфракрасный анализ сложно… ах, вот так достаточно, прекрасно. Нет, это не гранатомет, но предложение хорошее. Это электромагнитное оружие, выводящее из строя технику. Размеры и конфигурация нестандартны. По моим предварительным подсчетам, выстрел из пушки может вывести устройство размеров с истребитель.
Лора подхватывает ЭМИ, пытается поднять… если она вытащит его через сидения, то заденет Мигеля, да и стрелять из нее, свесившись из машины, неудобно. Потому Лора залезает на заднее сидение, смотрит в потолок.
Сникт! Теперь оба когтя вонзаются в крышу грузовика, делая так неровный круг. Уже «лишняя» часть падает ей в руки. Этого пространства хватит, чтобы вытащить пушку, приладить ее и выстрелить.
— Как мне ее настроить? – спрашивает, пока высовывает оружие наружу. – Включил и выстрелил?
— Конфигурация мне незнакома, но если ты не против, что я и дальше буду смотреть твоими линзами, мы вместе ее настроим.
— Это… приемлемо.
Она все еще не знает, как относиться к тому, что Лайла каким-то образом умудрилась подключиться к закрытому контуру ее линз, но разобраться с этим можно будет не в процессе погони, когда за ними почти целая армия. Причем почти все хотят им пустить кровь.
ЭМИ не становится, а ложится на крышу. Ветер сносит – и ее, и волосы, и пушку. Приходится почти ложиться на нее, чтобы удержать на месте. Подскакивание на ямах и камнях не упрощают задачу.
— Мигель, веди ровнее! – доносится в наушнике, и Лора хмыкает. Похоже, это было сделано умышленно. ИИ вполне может говорить им разное, причем так, чтобы они не слышали, а может говорить сразу обоим. И никто из них не узнает, кому и как что сказано. Хитро, но может вылиться в подлость.
Провозившись еще около минуты с управлением, Лора наконец включила ЭМИ.
— Теперь главное удержать, — руководит Лайла. – Постарайся стрелять чуть выше нашей машины – меня тоже может задеть.
Сказано почему-то почти с весельем, или Лоре показалось?..
БАХ!
Выстрел словно молнией, которая берет свое начало не с неба, а с земли.
Кривая шаровая молния влезает сначала в одну машину, искрит, шумит как лопающийся попкорн в микроволновке. Даже отсюда, с летящего в Пустоши грузовика, Лора слышит крики людей, видит, как открываются двери и они выскакивают прямо на ходу.
А затем молния отскакивает и по касательной «отростком» будто наглаживает соседние машины. Цепочка взрыва, шуршания «попкорна», выскакивающие люди… похоже, у них получилось.
— Пять машин нейтрализовано, — щебечет Лайла в ухе. – Отличный выстрел, в яблочко!
— Что ни день, так погони с щепоткой безумия.
Мигель выглядывает из сидения наружу, вглядывается туда, что оставалось позади грузовика. Первое, что улавливает телескопическое зрение, это столп песка, что неумолимо приближался к их позициям.
Песчаная буря, а как же...
Лора с напряженным голосом комментирует то, что видит в зеркале заднего вида. Судя по тону, они оказались в нереально глубокой «расщелине».
Ну почему оно хоть раз не может пройти спокойно, без «шикарных» приключений на пятую точку?!
А потом его спрашивают умеет ли он водить.
— Ну да, только...
...
А вот этого он сейчас не понял.
— Ты чего...?
В момент, когда он резко оказался у руля, а она на его месте, Мигель несколько прошляпил. Точнее, не осознал, что вообще сейчас произошло. Это какой-то новый способ пытки, да? Смущать людей странными телодвижениями, когда можно было просто попросить подвинуться?!
Мигель не знал, да и будем откровенны, вряд ли узнает даже если задаст этот вопрос прямо. Услышит нечто в диапазоне от «так было быстрее», «я просто тебя подвинула» да простейшего «ну и что?».
С тобой всё как обычно, О’Хара. Как обычно...
Мигель слегка взбудоражено смотрит на панель управления грузовиком. Смотри и... ни черта не понимает.
— Это ЗИЛ-130. Модифицированный. – поясняет Лайла, явно сдерживая свою виртуальную ухмылку от невнятных телодвижений Мигеля. Она знает, что он никогда не водил грузовики, да. Но с таким он точно даже не думал столкнуться.
— Какой ещё «ЗИЛ», мать вашу?! Где тут «полу-автопилот»? Где панель управления? Где переключатель коробки? Почему он едет так медленно, шок возьми?!
Грузовик тряхнуло, Мигель с характерным звуком треснулся головой об потолок кабины.
— Эту машину производили ещё в Советском Союзе в 40-х годах, поэтому не удивительно, что тебе сложно в ней разобраться.
— В «40-х» что?!
— Годах.
— Да я поня...!?
Очередная яма на дороге, очередной «бабах» головой об потолок. И всё это под слова Лоры о том, что их преследует двадцать машин. Блеск.
— Мигель, прошу, веди ровнее. Ты мешаешь Лоре.
— И чем это она таким занимается...
Мигель огрызнулся во все клыки, но древнейший, в его понимании, транспорт таки начал вести аккуратнее. Степень его охреневания от ситуации резко подскочил и было не сложно представить какая матерная тирада сейчас звучала у него в голове.
— Пять машин резко сократили расстояние, — предупреждает Лайла пассажиров этого «крутого пике» и характерный свист и клацанье пуль по обшивке были ей фоновой музыкой. — По нам открыт огонь.
— Прекрасно слышу. – О’Хара резко взглянул в зеркало, узнает модели машин.
— Шок.
— Узнал?
— Таких забудешь.
«Стилеты». Мародеры, живодеры, убийцы, воры и бандиты в одном флаконе. Самые мерзотные обитатели пустошей, которых только земля видывала. Столкнуться с ними и не суметь спастись означало судьбу хуже смерти.
— Нужен план.
— Думаю, у Лоры всё схвачено.
Очередная очередь выстрелов по грузовику, Мигель инстинктивно пригибается так низко, как только может.
— Да чтоб его... Лайла! Может взломаешь его автопилот?!
— При всём желании, Мигель, не думаю, что сейчас это будет возможно.
— В смысле?
Позади раздается громкий звук характерный применению чего-то электромагнитного. И большого. Мигель аж чувствует как слегка заносит зад грузовика.
— Это сейчас такое было?!
— ЭМИ орудие. Предполагаю, что именно его перевозили контрабандисты «мусорщиков».
Ясно. Понятно. Прекрасно. Блестяще.
— Она нейтрализовала пять машин. Осталось пятнадцать. Неплохо, а?
Лайла подбадривает, а ему не весело. Несомненно в профессионализме Х-23 он не сомневался, как и в её способностях к ликвидации противника. Только вот от всего этого быть легкой мишенью они не перестали, а дикого зверя взбесить успели.
И пока он размышлял, как именно и каким чудом им уйти от этой погони, Мигель ощущает как усиливается ветер.
Буря близко...
А после крайне мастерский и аккуратный выстрел из снайперской винтовки пробивает плечо. Получеловеческий рык, будто раненный зверь, проносится по всей кабине. Грузовик резко вильнул.
— МИГЕЛЬ!
Крик Лайлы в динамиках почти оглушает. А в ушах итак звенит.
В голове мысль только о том, как же паршиво быть собой.
С усилием, правой рукой он выравнивает грузовик.
— Отличный "бизнес класс". И мероприятия интересные...
Ядовитый сарказм так и льется, как и кровь из левого плеча. Нерушимая ткань из нестабильных молекул выталкивает пулю обратно, но костюм в том месте заметно темнее и пятно растет.
— По прибытии поставлю этой поездке "ноль"...
Крик Лайлы режет осколком стекла по уху. Лора дергается, едва удерживается на крыше, вонзив когти одной руки в металл.
— Что?..
— Мигель ранен!
Сжимает зубы. Прицеливается. Песчаная буря собирается их накрыть через сколько, от силы двадцать минут?
Мигель ранен, его исходные по метаболизму и регенерации ей неизвестны. Он мужчина, значит, должен продержаться достаточно долго. Раз машина еще на ходу, значит, ранение пусть и серьезное, но не смертельное… ей хочется так думать. Нет. Ей хочется в это верить.
За пятью обезвреженными машинами преследователей показываются новые. Теперь больше похоже, что они все не догоняют их, а пытаются сбежать от песчаной бури в безжизненных землях будущего.
— Лора, нужно помочь!..
— Замолчи, — цедит Кинни, пытаясь сконцентрироваться. Паника искусственного интеллекта ей, что удивительно, понятна, но есть и другие дела, которыми надо заняться. Например, целая гора металлолома, который может стать причиной новых ранений.
Концентрация нужна для прицеливания. Сощурить глаза, найти цель, рассчитать ориентировочное расстояние, а также успешность ударной волны – все это происходит за считанные доли секунды. Единократное напряжение в мышцах, когда она нажимает на курок.
БАХ!
Молния расходится статическим разрядом по песчинкам, но летит к тем, кто вырвался вперед. Он запускает волну…
Лора не смотрит – у нее есть другие проблемы.
— Задето порядка двенадцати машин, — глухо доносится голос Лайлы в наушнике. – Скорость снижена.
— А буря?
— Приближается.
Кое-как втаскивает ЭМИ внутрь салона, отпускает руки, и оно падает на заднее сидение. Сама она возвращается на пассажирское сидение, которое уже ощутимо задувает и засыпает песком. Буря пришла быстрее, чем она рассчитала.
— Мы не сможем уйти сразу и от бури, и от погони.
Напряженно говорит, не глядя на Мигеля – запах крови она чувствует так же отчетливо, как и его учащенное сердцебиение. Левое плечо, пулевое… кровь сходит с ума, ткани трещат в попытке срастись так, что у нее на мгновение закладывает уши. Расслабляется, заставляя чувства заглохнуть, иначе оглохнет уже она.
— Надо найти укрытие, — решает, указав куда-то в сторону – там, сквозь поднявшийся песок, заметен дом. Возможно, когда-то это было частью пригорода или какого-то поселения, но сейчас больше похоже на одинокую башню посреди руин. – Туда. Зарули за дом и глуши мотор.
Если их кто и обнаружит в этом безумии песка и ветра, то она разделается.
Глубоко дышит, вдох-выдох.
— Не теряй сознание, Майк, — все же говорит, напряженно глядя перед собой и только перед собой. – Я тебе врежу, если попытаешься.
Просто курам на смех. Или глюкам. Всем, чтоб его...
— Провожу сканирование...
Тут и технологии не нужны, чтобы понять, насколько всё плохо.
— Плечо выбито из сустава, множественные трещины...
— Замолчи и дай рулить.
Огрызается сухо, просто не хочет слышать эти приступы цифровой нарастающей паники. А паника будет, он уверен. Эмоциональный модуль Лайлы чрезмерно чувствительный. Хотя бывало и хуже, вспомнить одно только восстание пылесосов в его квартире...
Но хоть стало понятно почему не шевелится.
Машину заносит на резком повороте. Кузов накренило вбок и колеса вот-вот хотели оторваться от земли. Но физика сделала своё дело и те остались на месте.
— Лайла. Аптечка.
Он говорит ровным, слегка приглушенным голосом. Слова произносит членораздельно. Ему больно, зубы скрипят, но вот показывать этого гордость не позволяет. И не потому, что он якобы «крутой парень», а просто потому не по-мужски. Не этому его научила жизнь.
Левая рука повисла будто аксессуар. Попытка пошевелить – ещё большая боль. Больше боли – меньше контроля над ситуацией. А когда же пройдёт болевой шок, будет ещё хуже.
Надо было подлатать белый костюм. Да вот времени бы...
Впереди виднеется подобие дома, на который ему тут же указывают. А после говорят, что ему врежут если потеряет сознание. Мигель смотрит на соседнее сидение. Даже не заметил, как она там очутилась.
Какая забота.
— Какая забота. – огрызается он переводя взгляд на дорогу. Она на него даже не смотри. Может из отвращения к слабости? Или что он резко стал помехой? А может это всё надуманное под не совсем адекватно соображающей головой.
— Красная коробка. Под пассажирским сиденьем.
— Умница...
И всё же, как же забавно получается то. Она высовывается по пояс из кузова, шмаляет невиданным оружием по колонне тачек. А пулю ловит он, кто сидит и не высовывается, тупо ведёт кусок древнего, побитого металла по извилистой и ухабистой дороге, которой никто не пользовался с десяток лет.
Хотя, нет. Если подумать, то всё как раз таки логично. Это же он тут сидит смирно на одном месте и ждёт пока в затылок прилетит пуля из чертовой винтовки усиленной катушкой Гаусса!
От досады аж голова разболелась. Хочется выругаться, да при этом не хочется. Ему нужна тишина и покой. И желательно медицинская помощь.
Мигель смотрит на Лору. Он не знает как относится к мыслям, что придётся просить её себя подлатать. Ему... неудобно?
Господи, что за чушь...
Очередная койка, но в этот раз он цепляется когтями ног за пол кабины. Сейчас даже сама мысль о том, что больная голова ударится об потолок была невыносимой. За окнами уже бушует песок, а видимость уверенное сокращалась, приближалась к около нулевой. Хотя изменения в пейзаже он заметил. Если бы не песок, то наверняка он бы сейчас увидел полумертвый хвойный лес. Или что-то в этом роде. О странных же ощущениях, который невнятно маячили на краю сознания, он не думал. Потом. Всё потом.
Старое деревянное здание. Окна заколочены фанерой и досками. «Коттеджный домик»... Вроде бы. Он без понятия как в начале двадцать первого века должны выглядеть такие дома.
Грузовик заворачивает вправо, за дом. Им удается пропустить «удовольствие» побывать в «песчаных ванных» через выбитую дверь благодаря зданию. Хотя если промедлить, то и оно не спасёт.
— На выход. – говорит «герой» в синем трико, поворачивает голову к Лоре, смотрит в красные окуляры маски, — После вас.
Малейшая ошибка – и они трупы.
Лора держит это в уме, как и напряженно вглядывается вперед. Ветер завывает, заносит часть высушенного до красноты песка в машину, и все это под терпкий запах чужой крови. Песка в воздухе висит невероятно много, и он настигает их так внезапно, что кажется, будто разом случился апокалипсис.
В каком-то смысле так и есть.
Лора держится за крышу одной рукой, другой упирается в приборную панель. Машину трясет и заносит – Мигель пытается справиться с управлением, но в его состоянии, в бурю, это сложно.
Про аптечку слышит и она – то ли Лайла поделилась информацией, то ли что. Не теряя времени, достает красную коробку из толстого пластика. Похоже на «черный ящик», что останется даже если все остальное разобьется в труху. Чего ей не хотелось бы.
Ей хочется сказать, что «не время для джентельменства», но вместо этого она стискивает зубы, выпрыгивает из машины, закрывая лицо рукой, согнутой в локте. Песок сыпет везде и всюду, и волосы тяжелеют от сухого ветра. Лора быстрой перебежкой, не оглядываясь, достигает на удивление крепкой халупы, что выдерживает завывания бури. С небольшим усилием открывает проржавевшую дверь – выглядит деревянной, но по факту оказалась железной. Быстрый осмотр – похоже, никого.
— Входи, — больше вталкивает-втягивает Мигеля, чем что другое. – Сейчас вернусь.
Закрыв за собой дверь, она снова бежит к машине. Казалось бы, зачем, да? А все очень просто – кое-что осталось из полезного.
ЭМИ может помочь им и после бури. Это что-то очень ценное, пусть и тяжелое, и если они придумают, как это взять с собой в пункт назначения… С другой стороны, пушка обременяет их, и на хвосте две, если не три, банды, с которыми они успели повздорить на ровном месте. С третьей, даже избавившись от ЭМИ, «хвост» не сбросишь.
Стискивая губы плотнее, чтобы не забился песок, вытаскивает из машины пушку и под негромкие испуганные комментарии Лайлы тащит ее в доме.
— Брось, мы найдем лучше!..
Открыв дверь плечом, Лора ззатаскивает ЭМИ, ставит неподалеку от двери. Осматривается, замечает металлический стул, какое-то старое огромное кресло, пару модельных шкафчиков от кухни, какой-то стол, продавленный широкий диван… Вздохнув, берет стул и подпирает дверь.
После чего снимает перчатки с рук, бросает их на стул, туда же – маску.
— Тут чисто? – спрашивает не то Мигеля, на которого старается не смотреть, чтоб не выдать переживаний, не то Лайлу. – Я проверю, что тут есть. Садись.
Кивок на диван.
Ее не надо ни о чем просить, ведь выживаемость Мигеля – приоритет.
Глаза без маски лучше ориентируются в полумраке этого дома. А они и правда нашли какой-то дом – может, не из лучших, но он поразительно хорошо сопротивлялся буре. Если бы не редкие завывания и подергивания оконных рам, забитых железной фанерой, можно было назвать неприступной крепостью.
Она проходится по помещению, затем заворачивает в сторону, в коридор. Принюхивается. Здесь давно, очень давно не было людей. Настолько, что даже крысы, которые здесь точно были, оставили еле уловимый запах – или передохли от голода, или ушли искать лучшей доли. Как ни странно, после пары попыток, из-под крана потекла вода. Со следами ржавчины, но все-таки вода. Ее бы вскипятить, но есть ли тут электричество?..
Одно цеплялось за другое, и пока Лора смогла набрать кастрюлю воды, а также приладить – не без помощи Лайлы, воркующей в наушнике – помигивающее, но электричество, прошло не более десяти минут.
Здесь даже плита заработала.
Пока вода кипятилась, Лора села в кресло рядом с диваном, поставила аптечку на колени и открыла.
— Раздевайся, — не глядя на Мигеля, сосредоточено сказала, перебирая содержимое. – Я уже чувствую нагноение в ране из-за песка.
В голове будто туман. Болезненный такой, хмурый. Очень неприятно.
В дом его буквально впихивают и первое, что он делает, так это облокачивается здоровым плечом о стенку. Зажмуривает глаза, сильно. Пытается сконцентрироваться на происходящем и просто дать себе время на... Подумать? Нет, скорее отдышаться перед «очередным рывком». Как выяснится чуть позже, рывком на диван, на который он уселся так, словно позже встать с него не сможет совсем.
Начало этой «деловой поездки» в будущее выдалось скверным, иначе и не опишешь. Разве только приправить сиё описание нецензурной бранью, но это уже как-нибудь потом.
— Лайла.
— Да, Мигель?
— Вспомни, пожалуйста, наши договоренности. Если со мной что-то случится, то ты вернёшь Лору обратно и поможешь ей.
— Ты здесь не умрешь, Мигель! С чего ты взял, что такая...
— Я говорю не про сейчас.
Он говорит вообще.
Мигель хмыкает, запрокидывает голову назад. Не хватало только выслушивать панические возгласы искусственного интеллекта. Вы просто не знаете Лайлу так, как знает её он. Паниковать это у неё редкое, но любимое. Самый действенный способ давить на мозг, что вы.
Лора где-то пробегает мимо, а он без понятия слышит она их с Лайлой разговор вообще или нет. Сложно понять как громко разговариваешь, когда голова словно залита чугуном.
Да и плевать.
— Мигель...
— Просто скажи что сделаешь, Господи!
— ...
— Сделаю.
— Вот и умница.
Он не идиот, чтобы осознавать риски. А ещё он не профессиональный борец с преступностью или супергерой или суперагент или кто там ещё водится в этой «Эпохе Героев». Он самый обыкновенный ученый, который стал жертвой научного инцидента в ходе которого его организм подвергся неизменным метаморфозам. Когда он работал над этим проектом, он прекрасно понимал, что способности Человека-Паука будут идеальны для лазутчиков и диверсантов, но сам он таковым никогда не был. Он, если так правильно выразиться, «неуч». И этот «неуч» одним своим существованием в этом вот «походе» подвергает всю миссию опасности и риску неудачи.
А может он просто сейчас перенервничал, как обычно, свалил все грехи на себя и просто забыл как в одиночку до этого справлялся с вещами и похуже. Как и забыл, что просто бывают момент, когда тебе «просто не повезло».
И всё же, учитывать надо всякое и иметь план на случай, если произойдёт худшее.
А потом Лора усаживается перед ним с аптечкой и говорит ему раздеваться.
— Что, простите?
Видимо у него сейчас мозг отрубился буквально вот так на пару секунд, раз он не сразу сообразил что, зачем и почему. А в голову дурную заползти может всякое, особенно если организм в данный момент не сильно здоров.
— Гноение?
Вот это вот заставило немного отрезвиться, задуматься и наконец поднять голову. Увидел аптечку, как Лора аккуратными и профессиональными движениями всё раскладывает. Доходит, что происходит, а потом вспоминает, что именно привлекло внимание.
Нет, это нереально. Одежда состоит из нестабильных молекул, их просто так не уничтожишь и...
И он совсем забыл, что он уже не в 2016-м, где пушки на такое не способны.
Мигель поднимает взгляд на Лору. Вздыхает, усмехается сам про себя.
— Мне желательно вправить руку, «док». А то, знаете, что-то совсем руки опускаются.
Он зло и скрипя клыками ухмыльнулся. Какое-то забавное безумие, не иначе. Однако игнорировать слова своего «лечащего врача» О’Хара не стал, а потому послушно, неуклюже и терпеливо разделся по пояс.
Лора тяжело смотрит на него исподлобья. «Шутишь – значит, будешь жить». Но не говорит этого вслух, ведь до того она кое-что слышала.
Чуткий слух, который улавливал лишь то, что говорил Мигель. А он говорил – убеждал – Лайлу что-то сделать. Конкретно – вернуть ее, если с ним что-то случится.
Это меняет дело. Совсем меняет. Переворачивает с ног на голову.
Фатализм – слишком распространенная черта среди героев. Жертвенность, самоотверженное стояние до конца. Спасение чужих жизней ценой собственной. «Я отдам за тебя жизнь». И что стоит эта жизнь, если ей так легко разбрасываются?
Лора слегка стискивает губы. Не от того, как он раздевается, говорит про вправление руки. А от того, что он думал куда… благороднее, чем она. Ведь она спасает его здесь и сейчас лишь потому, что он ее билет назад. В ее время, к ее семье, которую она так недавно обрела, так трепетно любила и не хотела терять. У нее никогда не было зоны комфорта, но теперь, едва ощутив ее, не хотела расставаться. А он… этот сраный герой, который пришел, выволок ее из дома, по сути, из кровати, и втянул во все это, еще хочет сдохнуть у нее на руках, едва они начали?!
Ее накрыло такой сильной яростью, что напряглись плечи. Раздулись ноздри. Она опустила голову, следя за дыханием. Вдох, выдох, посчитать до трех. Со стороны казалось, что она выбирает что-то в аптечке, даже пальцы пробегались по бинтам и шприцам.
Это неверная реакция. Неправильная. Она рассматривала его как напарника по миссии, но он – тот, кто дал ей миссию. Значит, это миссия по сопровождению, диверсии и корпоративному шпионажу. Грабежу, если точнее.
Лайла же выдала его психопрофиль. Мигель О’Хара, вынужденный герой, потерявший невесту и веру в себя. Неясно, какая из потерь была раньше и важнее. Он искал Логана не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы хоть кто-то выжил… потому что Росомахи славятся тем, что могут выжить даже там, где не выживал никто.
Белый костюм со следами гари и крови. Теперь – черный, с красными полосами.
Она совсем неправильно оценила его психопрофиль. Он ведь сам сказал ей, что «не герой».
Лора берет бинт и медленно его смачивает перекисью водорода.
— Будет... неприятно.
Поливает рану перекисью, осторожно убирает грязь, песок и остатки пули из раны. Сменяет бинт, затем берет пинцет и вытаскивает с аккуратностью опытного хирурга все то, что помешает заживанию.
Затем ее руки находят пару странных инъекций. Читает название, мелкий шрифт – одно для обезболивания, другое – адреналин, третье – безумный коктейль, что может практически поднять из мертвых. Он не в настолько плохом состоянии, чтобы применять второе и третье. Адреналин может усилить кровотечение, а коктейль привести к сердечному приступу…
Только вот сигнатура запаха Мигеля и так похожа на кокон из депрессии и привкуса гашеной извести.
«Психопрофиль… изменен. Что мне делать?»
Она вкалывает ему обезболивающее одним резким рывком, отбрасывает пустую инъекцию в сторону. Следующим быстрым ударом с легким поворотом вправляет плечо. Кровь хлестанула, но тут же была купирована очередным бинтом.
Лора достает сшивающий пистолет, сжимает края раны. Несколько манипуляций, всего девять швов. Ему не должно быть больно из-за обезболивающего, но плечо надо зафиксировать. Чем? Только вот при том напряжении, в котором он пребывает…
Вздох.
Что ей делать?
Складывает все чистое назад в аптечку, закрывает ее, остальное отбрасывает в сторону.
— Сейчас приду.
В этом небольшом доме под ванную комнату отведено помещение два на два, где помещается душ, раковина и подобие туалета. Зеркало все еще висит над покосившейся раковиной, и из-под раковины даже идет вода. Ржавая, но идет.
Открыв кран, она сгибается и подставляет волосы. Надо вымыть песок.
«Самое опасное в миссии – неверно расставить приоритеты».
Что главное в этой миссии? Информация. Каково положение? Она в неизвестном будущем, рядом с нестабильным напарником, который является сопровождающим. Сопровождающий явно не будет ей помогать дойти до конца… но может провести по всему пути, поможет добраться до информации и вернуться назад.
Одно ранение – и он просит его ИИ-секретаря обеспечить возвращение, почти оставляет завещание.
Так что же ей сделать, чтобы он не хотел умереть на каждом шаге?
Вода стекает по шее и за шиворот. Лора медленно снимает куртку, невольно смотрит на свое отражение. Под этот костюм не наденешь нижнего белья, потому что в ее времени еще не научились шить бесшовных бюстгальтеров и стринги. Все это прекрасно очерчивают костюмы, призванные быть «второй кожей».
Взгляд Кинни поднимается выше. Смотрит в глаза своему отражению.
Вода стекает по плечу, по спине, и ниже.
Может, дать Мигелю… стимул?
Он ведь потерял невесту, так? Его вендетта Алкемаксу может стать лебединой песней. Он может и не захотеть вернуться в то прошлое, откуда Лора. А Лайла… Лора не была достаточно уверена в благоразумии искусственного интеллекта, способного принимать решения, которые идут вразрез с директивными приказами от первичного администратора.
Ей не на кого полагаться здесь. Ей некому здесь верить, кроме себя.
Сникт!
Выставив когти, тут же их прячет.
Стимул. Лучший антидепрессант. Это вмиг изменит его сигнатуру, положительно скажется на психике, учитывая профиль… Лайла сама подала ей идею. Может, именно этого она и добивалась. Может, использовала ее, как и многие до этого.
Плевать. У Лоры есть план.
Абсолютно нагая, мокрая после холодной воды, без единого намека на любые девайсы и иные аксессуары, Лора шагает из ванной. За ней остаются мокрые следы, но недолго. Когда она входит в то, что можно назвать гостиной, где остался Мигель на диване, влага остается лишь на волосах и плечах, отдельными каплями сползая по спине.
Она ничего не объясняет, потому что это и не нужно. Все, что ей нужно – чтобы организм Мигеля среагировал правильно. Ведь он – мужчина, а она – женщина. Если она верно поняла отдельные реакции, его ориентация стандартна. Значит, ее вид должен ему, как минимум, понравится. Как максимум, заставить организм работать так, чтобы быть готовым ко всему.
Подходит к дивану, к Мигелю, наклоняется, подается всем телом вперед и в полном молчании целует его в губы. У нее есть опыт, и потому поцелуй мягкий, настойчивый, с коротким касанием языком верхней губы. За этим поцелуем – еще один, и теперь она ставит одно колено на диван, затем садится ему на колени.
Если он не хочет жить, она его заставит.
— Спасибо.
Он говорит искренне, от самого сердца. Но приглушенно, так, что ему самому кажется, что мямлит себе под нос.
Почему-то... Стыдно. Даже больше — "не профессионально".
Боже...
Он наблюдает, как Лора собирает и откладывает в сторону свой медицинский «инструментарий». Лишнее выбрасывает прочь. Встаёт и покидает комнату. Не смотрит на него, исчезает за дверным проёмом.
Мигель смотрит вслед, а после откидывается на спинку дивана. Ему нужен отдых.
Мышцы всё ещё напряжены. Словно натянутые до предела жгуты.
Он прикрывает глаза, пытается расслабиться.
Не выходит.
Лайла является голограммой над браслетом, смотрит на Мигеля, на дверной проём и снова на Мигеля. Снисходительно склоняет голову в бок. Смотрит безэмоциональным, но пытливым взглядом, желающим что-то разузнать.
— По моей предварительной оценки, подобного рода песчаные бури могут длиться около трёх часов. – начинает она диалог «ни о чём», но взгляда не прерывает. Но отвлекается на проём, когда оттуда послышался звук текущей из-под крана воды.
— Ага.
— А могут и восемь. – она вновь переводит на него взгляд, щурится.
— Ага.
Лайла делает паузу, отмечает настроение лежащего на диване субъекта. Ей странно, что он не отреагировал на сказанное вот так. Понимает, что у него снова «сбой в нервной системе».
— Мигель, тебя что-то беспокоит?
В точку.
— Нет, всё в порядке.
Лайла складывает руки на груди, делает лицо с настроением на «поворчать».
— Согласно твоей телеметрии...
— Я сказал, что всё в порядке, Лайла.
— ...
— Хорошо.
Мигель морщится с закрытыми глазами. Вздыхает.
Ему паршиво. Сильно. На душе.
Он чувствует благодарность и стыд. Поддержку и унижение. И нет, дело не в том, что Лора на него не смотрела и избегала зрительного контакта, нет. Дело в нём, в его восприятии происходящего, в его собственной оценки своих действий и своего состояния.
Обуза...
А Мигель очень сильно не хочет быть обузой.
Очередной вздох. Уставший, обреченный. Его преследует мрачное ощущение, словно он неумелый, одомашненный кот, который вышел на охоту с умелой, дикой, опытной и грациозной пантерой, что умеет всё. На её фоне он выглядит как неумеха, который даже мышей ловит с трудом.
Осталось обожраться сметаной и выйдет картина маслом.
Было бы смешно, если б не было так грустно.
Нет, умом он всё понимает. Всё. Но вот принять это. Взять и просто принять, что не всегда будешь успевать увернуться, что не всегда будешь знать что и как делать... Это тяжело, особенно сразу после «провала», который провалом то и не был. Все живы, почти здоровы и без потерь смогли оторваться от погони и укрыться от настигшей всех врасплох песчаной бури. По сути, это успех. Особенно в их обстоятельствах. Но вот целиком и полностью осознать это? Пока что это было выше его сил.
Ещё раз вздох. Понимание и осознание своей грубости.
Неприятно.
— Прости, я не могу сейчас. Позже.
— Хорошо, Мигель. Мне поставить это в расписание?
Он открывает глаза и хмуро, очень хмуро смотрит в потолок. Лайла ухмыляется, а потом слышно, как выключают кран с водой. Голографическая девушка словно отводит взгляд в сторону и у неё резко приподнимаются брови, округляются глаза. После следует очень глупая улыбка.
Всего этого Мигель, конечно же, не видит.
— Значит отложим до более благоприятной обстановки. А сейчас тебе... Не помешает расслабиться и избавиться от стресса.
Мигель вопросительно поднимает бровь, переводит взгляд на заколоченное окно от которого так и доносится вой песчаного ветра с характерным постукиванием песчинок по доскам и стеклу. Мрачное напоминание о том, что с ними, где они и как тут оказались.
Благоприятная обстановка, да?
— Уверена, у вас всё получится.
Лайла сияет улыбкой, лицо Мигеля принимаете непередаваемый словами вид. И прежде, чем он успевает спросить, она исчезает. Совсем.
Давно прошивку не обновляла, что ли? Совсем её электронные мозги прокисли...
О’Хара, уставши, откидывает голову назад и снова прикрывает глаза. Вздыхает. Он понимает, что нужно что-то делать, но вот что, не понимает совсем.
Может... Сказать? Выговориться?
Мысль неприятна, но разум подсказывает, что так было бы правильнее. Потому что иначе могут возникнуть проблемы.
Он слышит шаги. Босые, словно идут по мокрому полу. Но он делает вывод, что ему это кажется. Ну право, причудится же ещё.
Делает вдох и выдох. Он немного нервничает, но да, стоит сказать, выговориться. Высказать как есть. Они команда, должны ей быть. В первую очередь, чтобы справиться, чтобы выжить. И для этого стоит избавиться от недосказанности.
Мигель наклоняется вперёд, отлипая от спинки дивана. Приоткрывает глаза.
— Слушай, я хотел...
Он поднимает голову... И теряет дар речи. Полностью.
В голове стало как-то... пусто. Вот только что крутилось всякое. Самобичевание, противоречия, жалость, стыд, отвращение... А теперь ничего. Смыло как волной.
Разум заняла лишь картина, что предстала перед ним.
— ...
— Ч-что?
И это всё? Правда? Всё, что ты так нелепо смог из себя выдавить? Казалось, со стороны, в меру бы поорать, но на деле же...
Это только в кино так бывает, что сразу включаешь «крутого парня» и начинаешь же уверенно действовать, словно был готов к этому с рождения. Реально же много отличная от всего этого. Потому что не каждый день наблюдаешь нечто столь прекрасное и шокирующее, что прямо сейчас наблюдает Мигель О’Хара.
А потом она делает шаг и сознание будто окатывает горячей волной. Пробуждает «одомашненного котенка».
Какого шока... Что... Какого... Ох, Боже...
В голове мешанина. Шока, неверия, «это всё глюки», возбуждения, растерянности. Он даже хотел бы схватить это вот его обезболивающее, да почитать этикетку, убедиться что там именно что есть пометка от кратковременных галлюцинациях.
Но как ты просто возьмёшь, да отведёшь от неё взгляд?
Никак. Невозможно.
Она была... прекрасна. Словно нимфа, что сошла со страниц книг о моряках былых времён. Загадочная, словно пучина океана, прекрасная, как сама его суть.
На мгновение, он задумывается — почему нимфа? Возможно от того, как стекали капли воды по её мягкой коже, как легли на ключицу её идеально черные мокрые волосы, как прекрасны её глаза цвета янтаря в приглушённом свете мигающей лампы.
Боже...
Он знал, что она красива. Но никогда не осознавал насколько. Внеземная красота, которая была всё это время рядом, протяни руку.
Она делает ещё шаг и оказывается подле него, ошарашенного «котенка», что смотрит на величественную и извечно прекрасную «дикую пантеру».
Наклоняется и... касается его губ.
У него не было и шанса что-либо сказать.
Кажется, он сходит с ума.
Мягкий, настойчивый поцелуй, который не был похож ни на что, что он испытывал когда-либо ранее. И он не может ему сопротивляться.
Кажется, я схожу с ума...
Их губы отдаляются, но это лишь заминка. Он не даёт ему думать, не даёт сказать. Соприкасается с ним вновь и его «оборона» окончательно спадает, когда их языки сплетаются в танце.
Она ставит колено на диван, а после оказывается у него на коленях.
Кровь хлынула к его лицу, он прикрывает свои глаза. Ему кажется, что сладостней момента в его жизни никогда не было и более не будет.
Робко, словно боясь развеять мираж, Мигель касается её талии, спины. Медленно проводит пальцами по мокрой, мягкой коже. Она кажется ему иллюзией, что должна вот-вот развеяться.
Но она не исчезает. Остается здесь, на месте. С ним.
Ещё немного и он точно потеряет рассудок. Забудется в мгновении и только Богу известно, когда очнется.
Кажется он забыл, что ему нужно дышать.
Они размыкают губы, Мигель делает глубокий вдох. Их лбы соприкасаются, он наконец-то поднимает веки. Глаза алого заката смотрят в глаза зеленого янтаря.
— Что... ты... делаешь?
Вопрос, что так долго пробивался скользь пелену сознания наконец-то пробивается наружу, срывается с уст.
Но ответ уже не имеет значения.
Кажется, он уже сошёл с ума.
— Спасибо.
Он говорит искренне, от самого сердца. Но приглушенно, так, что ему самому кажется, что мямлит себе под нос.
Почему-то... Стыдно. Даже больше — "не профессионально".
Боже...
Он наблюдает, как Лора собирает и откладывает в сторону свой медицинский «инструментарий». Лишнее выбрасывает прочь. Встаёт и покидает комнату. Не смотрит на него, исчезает за дверным проёмом.
Мигель смотрит вслед, а после откидывается на спинку дивана. Ему нужен отдых.
Мышцы всё ещё напряжены. Словно натянутые до предела жгуты.
Он прикрывает глаза, пытается расслабиться.
Не выходит.
Лайла является голограммой над браслетом, смотрит на Мигеля, на дверной проём и снова на Мигеля. Снисходительно склоняет голову в бок. Смотрит безэмоциональным, но пытливым взглядом, желающим что-то разузнать.
— По моей предварительной оценки, подобного рода песчаные бури могут длиться около трёх часов. – начинает она диалог «ни о чём», но взгляда не прерывает. Но отвлекается на проём, когда оттуда послышался звук текущей из-под крана воды.
— Ага.
— А могут и восемь. – она вновь переводит на него взгляд, щурится.
— Ага.
Лайла делает паузу, отмечает настроение лежащего на диване субъекта. Ей странно, что он не отреагировал на сказанное вот так. Понимает, что у него снова «сбой в нервной системе».
— Мигель, тебя что-то беспокоит?
В точку.
— Нет, всё в порядке.
Лайла складывает руки на груди, делает лицо с настроением на «поворчать».
— Согласно твоей телеметрии...
— Я сказал, что всё в порядке, Лайла.
— ...
— Хорошо.
Мигель морщится с закрытыми глазами. Вздыхает.
Ему паршиво. Сильно. На душе.
Он чувствует благодарность и стыд. Поддержку и унижение. И нет, дело не в том, что Лора на него не смотрела и избегала зрительного контакта, нет. Дело в нём, в его восприятии происходящего, в его собственной оценки своих действий и своего состояния.
Обуза...
А Мигель очень сильно не хочет быть обузой.
Очередной вздох. Уставший, обреченный. Его преследует мрачное ощущение, словно он неумелый, одомашненный кот, который вышел на охоту с умелой, дикой, опытной и грациозной пантерой, что умеет всё. На её фоне он выглядит как неумеха, который даже мышей ловит с трудом.
Осталось обожраться сметаной и выйдет картина маслом.
Было бы смешно, если б не было так грустно.
Нет, умом он всё понимает. Всё. Но вот принять это. Взять и просто принять, что не всегда будешь успевать увернуться, что не всегда будешь знать что и как делать... Это тяжело, особенно сразу после «провала», который провалом то и не был. Все живы, почти здоровы и без потерь смогли оторваться от погони и укрыться от настигшей всех врасплох песчаной бури. По сути, это успех. Особенно в их обстоятельствах. Но вот целиком и полностью осознать это? Пока что это было выше его сил.
Ещё раз вздох. Понимание и осознание своей грубости.
Неприятно.
— Прости, я не могу сейчас. Позже.
— Хорошо, Мигель. Мне поставить это в расписание?
Он открывает глаза и хмуро, очень хмуро смотрит в потолок. Лайла ухмыляется, а потом слышно, как выключают кран с водой. Голографическая девушка словно отводит взгляд в сторону и у неё резко приподнимаются брови, округляются глаза. После следует очень глупая улыбка.
Всего этого Мигель, конечно же, не видит.
— Значит отложим до более благоприятной обстановки. А сейчас тебе... Не помешает расслабиться и избавиться от стресса.
Мигель вопросительно поднимает бровь, переводит взгляд на заколоченное окно от которого так и доносится вой песчаного ветра с характерным постукиванием песчинок по доскам и стеклу. Мрачное напоминание о том, что с ними, где они и как тут оказались.
Благоприятная обстановка, да?
— Уверена, у вас всё получится.
Лайла сияет улыбкой, лицо Мигеля принимаете непередаваемый словами вид. И прежде, чем он успевает спросить, она исчезает. Совсем.
Давно прошивку не обновляла, что ли? Совсем её электронные мозги прокисли...
О’Хара, уставши, откидывает голову назад и снова прикрывает глаза. Вздыхает. Он понимает, что нужно что-то делать, но вот что, не понимает совсем.
Может... Сказать? Выговориться?
Мысль неприятна, но разум подсказывает, что так было бы правильнее. Потому что иначе могут возникнуть проблемы.
Он слышит шаги. Босые, словно идут по мокрому полу. Но он делает вывод, что ему это кажется. Ну право, причудится же ещё.
Делает вдох и выдох. Он немного нервничает, но да, стоит сказать, выговориться. Высказать как есть. Они команда, должны ей быть. В первую очередь, чтобы справиться, чтобы выжить. И для этого стоит избавиться от недосказанности.
Мигель наклоняется вперёд, отлипая от спинки дивана. Приоткрывает глаза.
— Слушай, я хотел...
Он поднимает голову... И теряет дар речи. Полностью.
В голове стало как-то... пусто. Вот только что крутилось всякое. Самобичевание, противоречия, жалость, стыд, отвращение... А теперь ничего. Смыло как волной.
Разум заняла лишь картина, что предстала перед ним.
— ...
— Ч-что?
И это всё? Правда? Всё, что ты так нелепо смог из себя выдавить? Казалось, со стороны, в меру бы поорать, но на деле же...
Это только в кино так бывает, что сразу включаешь «крутого парня» и начинаешь же уверенно действовать, словно был готов к этому с рождения. Реально же много отличная от всего этого. Потому что не каждый день наблюдаешь нечто столь прекрасное и шокирующее, что прямо сейчас наблюдает Мигель О’Хара.
А потом она делает шаг и сознание будто окатывает горячей волной. Пробуждает «одомашненного котенка».
Какого шока... Что... Какого... Ох, Боже...
В голове мешанина. Шока, неверия, «это всё глюки», возбуждения, растерянности. Он даже хотел бы схватить это вот его обезболивающее, да почитать этикетку, убедиться что там именно что есть пометка от кратковременных галлюцинациях.
Но как ты просто возьмёшь, да отведёшь от неё взгляд?
Никак. Невозможно.
Она была... прекрасна. Словно нимфа, что сошла со страниц книг о моряках былых времён. Загадочная, словно пучина океана, прекрасная, как сама его суть.
На мгновение, он задумывается — почему нимфа? Возможно от того, как стекали капли воды по её мягкой коже, как легли на ключицу её идеально черные мокрые волосы, как прекрасны её глаза цвета янтаря в приглушённом свете мигающей лампы.
Боже...
Он знал, что она красива. Но никогда не осознавал насколько. Внеземная красота, которая была всё это время рядом, протяни руку.
Она делает ещё шаг и оказывается подле него, ошарашенного «котенка», что смотрит на величественную и извечно прекрасную «дикую пантеру».
Наклоняется и... касается его губ.
У него не было и шанса что-либо сказать.
Кажется, он сходит с ума.
Мягкий, настойчивый поцелуй, который не был похож ни на что, что он испытывал когда-либо ранее. И он не может ему сопротивляться.
Кажется, я схожу с ума...
Их губы отдаляются, но это лишь заминка. Он не даёт ему думать, не даёт сказать. Соприкасается с ним вновь и его «оборона» окончательно спадает, когда их языки сплетаются в танце.
Она ставит колено на диван, а после оказывается у него на коленях.
Кровь хлынула к его лицу, он прикрывает свои глаза. Ему кажется, что сладостней момента в его жизни никогда не было и более не будет.
Робко, словно боясь развеять мираж, Мигель касается её талии, спины. Медленно проводит пальцами по мокрой, мягкой коже. Она кажется ему иллюзией, что должна вот-вот развеяться.
Но она не исчезает. Остается здесь, на месте. С ним.
Ещё немного и он точно потеряет рассудок. Забудется в мгновении и только Богу известно, когда очнется.
Кажется он забыл, что ему нужно дышать.
Они размыкают губы, Мигель делает глубокий вдох. Их лбы соприкасаются, он наконец-то поднимает веки. Глаза алого заката смотрят в глаза зеленого янтаря.
— Что... ты... делаешь?
Вопрос, что так долго пробивался скользь пелену сознания наконец-то пробивается наружу, срывается с уст.
Но ответ уже не имеет значения.
Кажется, он уже сошёл с ума.
Отредактировано Arwin Skyrogue (2025-03-05 12:49:36)
От прикосновений Лора становится напряженной как струна, но почти сразу заставляет себя расслабиться. Это не лаборатория, а Мигель – не очередной ученый, решивший вколоть ей очередную инъекцию. А еще она сама стала этому причиной, поэтому…
На вопрос она немного отстраняется и смотрит на его разгоряченное лицо, в его алые как кровь глаза. Такой растерянный, потерянный, почти напуганный, но с теплящейся наивной надеждой где-то там, в глубине этого взгляда.
Все люди жаждут кому-то довериться, и порой неважно, кому. Первому ли встречному, соседу по лестничной клетке, случайному попутчику в метро... Иногда это просто случается, и вот через пять минут думаете, что знали друг друга всю жизнь.
Но Лора не из таких людей. Она могла провести годы рядом с человеком и не довериться ему ни на мгновение. Даже сейчас, полностью обнаженной сидя на коленях у мужчины, который буквально пышет осторожностью и похотью, она не верила ему ни на грамм. Ни ему, ни его «ассистенту». Она даже самой себе не могла довериться, ведь в любой момент кто-то или что-то могли на ее повлиять.
Так… зачем это делает?
Ее пальцы проводят по его лицу, словно изучая. По щеке и носу, по приоткрытым губам, по подбородку. Может, потому что его боль отозвалась в ней. Может, потому что она кое-что понимает в том, каково это – винить себя в чьей-то смерти. Может, потому что она сама не считает себя ни героем, ни тем, кто хоть на секунду достоин спасения.
В ее жизни сплошной бардак, и она не знает, что со всем этим делать.
А ведь она была убеждена, что смогла с этим справиться. С тем, что рассталась с Уорреном. С тем, что провалилась как лидер при операции, потеряв бойца. С тем, что нарушила собственный моральный кодекс, в котором было одно единственное правило «не убивать». Она даже машину угнать не смогла, и из-за этого ее напарника подстрелили.
«Никчемная тварь. Ничего не можешь без хорошей затрещины?»
Голос Кимуры эхом проносится по мыслям. Лора вздрагивает и, чтобы скрыть это, вновь целует Мигеля. И этот поцелуй такой отчаянный, словно она его просит ничего не спрашивать.
Ей кажется, словно она его использует.
Что это не чертов коварный план по его мотивированию, а банальное желание показать, что ей тоже не все равно. Или попросить, чтобы ему не было «все равно»? Или…
Как же сложно.
Ей становится страшно. Что она сделала? Зачем? Можно было не поступать так… радикально. Можно ведь было просто поговорить. Можно было… что-то придумать. Но метаться слишком поздно, как и отступать. Она это понимает, а потому, вновь поцеловав Мигеля, опускает руки ниже – на его грудь, по его торсу, и еще ниже. Одна ее рука останавливается на его пахе, а другой она придерживает себя за его плечо.
— Сними его, — шепчет между поцелуями, имея в виду костюм. – Мешает.
Можно долго и обстоятельно думать над своим поведением, но вместо этого Лора решает просто довести до конца. Секс – не что-то сверхъестественное, с чем она не знает, как бороться. Это не инопланетное вторжение, не осада скруллами, и не борьба с вездесущими учеными, которых гамбургером не корми, дай поклонировать мутантов.
Может, всем этим она все разрушила. Может, нет.
Она не могла предсказать, что с ними случится даже через пять минут. Может, они и вовсе умрут в этом будущем, так и не достигнув ничего? Может, они выберутся.
Но прямо сейчас ей хотелось ощутить себя живой.
И она знала только два способа это сделать – ввязаться в смертельную драку или заняться сексом.
Драться с Мигелем ей не хотелось. Пока нет.
Безумие. Просто... безумие.
Да, безумие. Безумие, что было сладко на вкус. Её мягкие губы, нежная кожа, теплое дыхание. Она заполонила его голову и уходить оттуда не собиралась.
Ему не верится. Кажется всё сном или видением, что явилось от использования медицинских препаратов. Но во сне ты не чувствуешь так, в галлюцинациях не ощущаешь себя так. Всё взаправду, всё на самом деле. Осталось лишь понять как так вышло, но Мигель не стал задавать вопросов. Ни зачем, ни почему, ни в чем смысл. До сознания как-то вот само доходит, что не стоит. Что сейчас этому не время и не место. Как легко и понятно доходит, что ответов ему сегодня не дадут. Если ему дадут их вообще, ведь даже эта, новая череда поцелуев выглядят словно желание заткнуть его от неуместных вопросов.
И всё же О'Хара не мог отпустить этих вопросов. Они засели так четко, так глубоко, что просто не получалось выкинуть их из головы. Он не привык не знать, не привык быть в неведении ситуаций в которых оказался. Всегда искал ответы, спрашивал, узнавал, просил о помощи Лайлу... Но сегодня было всё по другому. Словно дурман окутавший голову и не дававший ясно мыслить. Дурман, которому он так охотно поддался, который так охотно впустил в своё сознание.
Ох...
Мигель еле сдерживает внезапный стон, когда Лора кладет руки на грудь и спускает их ниже. Касается там, где отпадают всяки сомнения в её намерениях.
В голове сумбур и каша из эмоций, тело реагирует мгновенно. В голову сильно бьют гормоны и возбуждение. Словно пощечина, чтобы в очередной раз сказать: да, это реально и нет, ты не спишь.
Ему просто не даёт времени мыслить, только действовать и следовать инстинктам. Низменным и первобытным, откладывая разум и вопросы куда-то назад, на второй план.
Она отрывается от его губ и шепчет на ухо. Он больше не вслушивается в её слова, сколько наслаждается её голосом. Манящим и ласковым, словно дурман. Мигель и позабыл кто перед ним, где она воспитывалась и на что она способна. Просто... забыл. Оно ушло туда, на второй план. Оставив его нагим сознанием и душой. А теперь ещё и телом.
Мужчина не спорит, исполняет то, что от него ждут. Тихо и без промедления.
Мигель отбрасывает одежду в сторону и переводит взгляд на женщину на своих коленях. Его алые глаза горят, а сознание тонет в янтарных глазах Лоры.
Поднимает правую руку и ласково проводит ладонью по щеке. Его когти втянуты, но не от концентрации, инстинктивно. Левую кладет на талию, спускается чуть ниже.
Его взгляд опускается, он осматривает её всю. Обычный человек не смог бы увидеть всё в этом тусклом свете мерцающих старых ламп. Но он видит, видит всё.
— Ты очень... красива.
Говорит не задумываясь, самопроизвольно. Как и было сказано, разум остался на втором плане вместе с массой вопросов, что кричали и требовали ответа. Но что осталось, так это чувства и душа. Осталось его сердце и его честность.
Он кладет правую ладонь на её щеку и сближается с ней. Целует и левой рукой прижимает к себе. Он горит внутри словно огонь, что требует выхода, но Мигель сдерживает дикие порывы полу человеческих инстинктов. Он не дикарь и не животное, чтобы набрасываться на неё словно дикий зверь на свою добычу. Отнюдь, глядя на неё, в голову приходит странная мысль и чувство, словно перед ним – хрупкое прекрасное создание, что требует осторожности и ухода, внимания и заботы. И он понимает насколько парадоксальны эти мысли о той, что способна восстановится за мгновения от смертельных ран, что разрывает своих врагов в клочья и кого запомнили как одну из лучших в истории в том, что она делает. Но так говорят его ощущения и чувства, так говорит его сердце.
Мигель опускает ладонь с прекрасного лица, опускает ниже и кладет на плечо. Приподнимает Лору и аккуратно разворачивается, кладет девушку спиной на диван. Боль в пробитом плече ноет, но сейчас её словно нет, О’Хара попросту её не замечает.
Опускается сам, нависая над ней. Целует вновь, а после отстраняется, смотри ей в глаза. Ещё немного и он уже не сможет сдержаться сам, а потому, задает шепотом лишь один по настоящему уместный за эту песчаную бурю вопрос:
— Можно?
Это все имело цель.
Лора повторяла себе, что ее действия логичны, последовательны, рациональны. Что за каждым ее движением, вздохом и мыслью всегда есть план, выстроенный на твердом базисе из фактов и причинно-следственной связи...
Так что за фундамент лежал под великим планом «потрахаться с раненным напарником»?
Всего мгновение, одна мысль, и карточный домик самоуверенности рушится. Она вздрагивает, но вовсе не от горячих прикосновений раскаленного от возбуждения Мигеля; ее пронзает кристально чистое осознание — она провалилась.
А провал тянет за собой страх.
Неужели она все это сделала просто... ради чего? Почему? Зачем?
В какой-то момент ей стало страшно. Опять. Не потому, что они вот-вот, на грани чтобы переспать — нет, это было последнее, о чем она могла беспокоиться.
Ей стало страшно, ведь она снова провалилась. Неверные приоритеты, неправильная оценка обстановки, ошибочный психопрофиль... Сколько ещё ей надо ошибиться, чтобы понять — она просто заигралась? Сколько ещё нужно провалов, чтобы перестать бороться с неизбежностью?
«Ты всего лишь оружие».
«Сломанная кукла для потехи».
Все внутри нее сжимается, и потому ее поцелуи становятся с оттенком отчаянного неистовства. Короткие ногти царапают по коже, словно она не решается — то ли притянуть поближе, то ли оттолкнуть со всей силы. Но вокруг так мокро. Из-за ее волос. Из-за его поцелуев и прикосновений.
Ей страшно, ей пора заканчивать, ей не нужно делать все ещё хуже. Она ведь попросту тащит его за собой. Заставляет подчиняться ее изломанному сознанию, не знающему значение слова «нормально». Утоляет свои нужды, прикрываясь тем, что это будет во благо ему...
Нет. Поздно. Она будет выглядеть ещё хуже, если оттолкнет его прямо сейчас.
Почему-то Лора знает это так же хорошо, как и то, что Мигель — большой мальчик во всех местах.
Оказавшись на диване, она приподнимает голову. Сначала невозмутимо смотрит между ними, а затем поднимает взгляд на Мигеля. В сравнении с ней он кажется крупным мужланом, почти что накачанным вампиром, дорвавшимся до бледнокожей тонкой-звонкой нимфетки. Кроваво-красные глаза смотрят так тревожно, с непривычной и словно бы неуместной заботой, от которой Лоре хочется поскорее спрятаться в темном чулане. Как и всякий человек, выросший без любви, она никак не могла смириться с мыслью, что достойна чего-то такого. Даже в моменте, когда сама запрыгнула на мужчину.
Обычно ей такие не нравились. Он был выше, крупнее, и она не была уверена, что в прямом столкновении сможет одолеть его. Это рождало в ее сердце трепет, который был очень похож на страх… и все же им ни был.
Каково это, встретить того, кто выглядит сильным, почти непобедимым, но настолько робеет перед тобой?
Вот и Лора не знала. Не могла понять.
— Твои глаза... мне нравятся твои глаза, — говорит вместо всего, что стоило бы сказать или не_сказать в этот момент. Притягивает Мигеля за шею к себе, ероша его темные волосы на затылке. Они мягкие, непослушные, и ей очень хочется как следует сжать их в кулак... Вместо этого она целует его, другой рукой умело, как не в первый раз, разрешает ему все без лишних слов.
— Ммм, — стонет ему в губы, сама поддаваясь вперёд, устраиваясь поудобнее. — Помедленнее. Твое плечо.
Не хватало, чтобы швы разошлись. Она над ними корпела с тем же упорством, с которым Мигель схватил эту чертову пулю.
Несмотря на то, что Мигель возвышается над ней, Лора расслабляется, сама устанавливая ритм, который кажется ей тем самым «помедленнее». Лишь изредка она сжимается будто всем телом, но это кажется не ее испугом, а умышленным, будто ей хочется быстрее, сильнее, безумнее, но она сдерживается. Ее слишком часто использовали как игрушку, и она утратила возможность насладиться всеми этими нежностями, потому теперь то, как нравилось ей, уже могло не нравиться ее любовникам.
Не то, чтобы их было много...
Не то, чтобы все они были «нормальными».
Потому-то она и опасается, что ее поведение зародит в Мигеле что-то… не то. С другой стороны, она Росомаха. В ее действиях нет ничего «неправильного» — если только необходимость.
А, может, ей просто пора прекратить все анализировать и отдаться инстинктам.
Инстинкты разгоняют кровь, и она становится почти горячей. Вода испаряется, но Лора не чувствует, чтобы стало совсем уж сухо – нет, сэр, совсем нет. Будь тут соседи, пришлось бы затопить. Все потому, что надо учитывать габариты.
Из-за этого и получается слегка жестко, но ей даже нравится. А чтобы Мигель вновь не стал беспокоиться, она повторяет все тот же знакомый ему трюк – забрасывает ноги, скрещивает на его пояснице и как следует прижимает к себе.
Одна ее рука все же сжимается на его затылке. Лора дышит тяжело, горячо, и ей нравится звук сердцебиения Мигеля. Звучит в унисон той песчаной буре за окном.
Ей нравится и то, что он пытается быть мягким, нежным… а она нет.
Потому другой рукой, поднырнув под его травмированное плечо, она впивается ногтями в его спину. Легкая боль должна подстегнуть. Совсем немного.
Если что-то она и может контролировать, то этот самый момент.
Глаза. Вечно эти... глаза.
В голову лезут ассоциации, воспоминания, мысли. Он видит этот взгляд Лоры и вспоминает, как на него, почти также, смотрела Дана. Как смотрела Тэмпест. Как вглядывались в его глаза, проводили рукой по щеке и говорили, словно один сценарий на всех, как красивы были его глаза. И вот он слышит эти слова вновь, в не менее причудливой обстановке, в более причудливых обстоятельствах. Внутри что-то сжимается и начинает скрестись, прямо по сердцу. Ему на мгновение становится больно от одних только воспоминаний, от одной только ассоциации.
Лора целует его в губы, а после сама подается вперед, молча говорит что «можно», четко и настойчиво чего она желает. В этом мгновении Мигель забывается, поддается наслаждению, вслушивается в сладкие стоны. Мрачные мысли уходят сами, прочь. Конечно, это не навсегда. Конечно, прошлое напомнит о себе вновь. Но сейчас... Сейчас он был в настоящем, в одном мгновении. Безумном мгновении посреди песчаной бури.
Между ними — странная химия. Такая необычная для подобных актов, но и они не были обычными людьми. Его осторожность, её напористость. Его внимание, её желание. Он старается двигаться такт, но ощущает всеми инстинктами, что ей нужно ещё. Больше, сильнее... Жестче.
Не верит по началу, сама мысль кажется безумной. Кажется он сходит с ума. Хотя, однако... Она Росомаха. Её организм работает иначе, её метаболизм требует большего. У регенерации есть свои плюсы и минусы. Так почему бы действительно и нет? Почему бы действительно ей не требовать большего?
Она кладет руку на спину и её ногти впиваются в кожу. Он и позабыл о боли в принципе, как тут ощущает... это. Ему будто молча вновь говорят – «можно».
В мгновение в голове повисает пауза, тишина окутывает сознание, замерли все мысли.
Он выпрямляет спину, кладет руки на талию Лоры. Голова не думает, лишь тело продолжает действовать, двигаться в такт. И глаза, что продолжали смотреть на женщину прямо под ним. Осматривал каждый дюйм её тела, каждый изгиб, каждую округлость. Она словно шедевр высеченный в камне божественным скульптором...
И ему захотелось коснуться этого шедевра. Проводит пальцами правой руки. По щеке, по шее. По ключице, по груди. По кубикам пресса, по подтянутому бедру... И в мгновении, ему тоже захотелось больше. И сильнее.
Левую руку кладет на ягодицу, правой касается спины. Движение и он поднимает её, усаживает на себе. В этот один жесткий рывок, Мигель дерзко входит в неё. Глубже. Сильнее.
Ставит ногу прямо на диван и в одно движение припирает девушку спиной к стене, а сам встает коленями на диван. Удерживает её навесу, полностью берет ситуацию в свои руки.
— Ахх...
Его горячее дыхание словно опаляет её нежную кожу. Две пары клыков непроизвольно вытянулись. Но нет, страстного и жуткого желания укусить не возникло, он просто уже не может себя сдерживать, отдается во власть желанию и инстинктам.
Жадно целует её шею, ключицу, спускается ниже. Становится грубее, ускоряет темп. Сложно быть медленным будучи сверхчеловеком.
Опускает правую руку, массирует ей грудь, ласкает языком. После поднимает голову и жадно целует в губы.
И даже сейчас он остается внимательным, следит за своим буйным нравом и зверем внутри. Даже сейчас остается осторожным и заботливым. Вопреки тому, чего желают инстинкты.
Он отстраняется, сбавляет темп. Заботливо убирает волосы с мокрого лица, проводит пальцами по щеке. Смотрит в её глаза. Он хотел что-то сказать, но... Он не может себя сдержать. Целует вновь прекрасное создание перед ним, вновь наращивает темп своих движений.
Ему уже не удастся остановиться. У него просто не выйдет.
Пока Мигель изучает ее, у Лоры теплится желание как следует дать по его рукам.
Чтобы не отвлекался. Чтобы не переключал внимание.
Теперь, будучи практически единым целым, любое малейшее изменение в его движениях, отдаются не только волной удовольствия, от которого чешется бурление экстаза под кожей. Теперь она словно бы слышит каждую его мысль, следующую за этой ненасытной рукой, пытающейся будто увидеть все то, что не успели увидеть глаза.
Будто в противовес ему, она почти не смотрит. Его верхнюю часть рассмотрела, пока занималась плечом. Нижнюю во всей красе ощутила еще в квартире в Бронксе. Будь она чуть более совестливой и эмоциональной, может, стала бы изучать его – пальцами по груди, по шее, по этому напряженному даже в такой расслабляющий момент лицу…
Но ей страшно, стыдно, неловко. А еще – хорошо, жарко и она будто бы вот-вот взорвется.
Закусывая нижнюю губу, почему-то сдерживает рвущиеся стоны, ахи и вздохи, пытаясь контролировать дыхание. Его бесстыжая рука снова что-то вытворяет, и Лора почти кусает его за шею. Чтобы прекратил. Ей не нравилось, как он ее изучает… в этом было слишком много от ласки, какого-то нежного интереса. Этого не должно быть там, где есть просто похоть.
Словно даже малейший намек на что-то мягкое между ними вызывало у нее полное отторжение. Просто секс, ничего больше. Просто… делай дело, не прикасайся.
И, надо сказать, Мигель делает.
Лора не успевает ни охнуть, ни вскрикнуть от удивления. Только подается всем телом на Мигеля, наваливаясь на него, и ощущая, что надо раздвинуть ноги еще шире. Все ее тело уже подстроилось, расслабилось, стало гибким и податливым, будто глина, и этот красноглазый изучатель мнет ее изо всех сил.
Но так ей даже нравится.
Лора никогда не признается, но этот самый момент, когда он показывает, что хочет большего, ей понравился больше всего.
Потому, откинувшись на стену, она упирается в его плечи, уже позволяя себя изучать. Ладно, прощен… ладно, можно. Черт, сколько еще она позволит ему? Мысли путаются, если еще могли остаться. Звуки, запахи и жар не дают ей даже на мгновение вернуть контроль… может, он и не так уж нужен?
Она тревожно и словно бы плаксиво стонет, когда его язык ласкает грудь, а затем, будто смутившись такой своей реакции, отворачивает лицо, прикрывая губы тыльной стороной руки, тыльными пальцами. Черт, вот опять. Чертов герой… Почему нельзя просто… просто…
Словно издеваясь, замедляется. Разгоряченная, раскрасневшаяся, со сверкающими почти изумрудными глазами, Лора меньше всего выглядит милой послушной девочкой или безэмоциональной гот-принцессой. Она будто хочет или впиться в его губы поцелуем, или вцепиться зубами в лицо.
Красота в глазах смотрящего…
Плоть слаба, и вот она целует его, отвечая на поцелуй, обнимает его за шею, прижимает к себе так сильно, как только может… Не до грани, ведь они – сверхлюди, и всегда должны помнить о той грани, которую лучше не пересекать.
Держать себя в узде даже тогда, когда очень-преочень не хочется.
Лора поднимает колени как можно выше, разводит их в стороны. Вся она висит на нем, держится, словно никакой стены позади нет. Ее искусанные – ей же – губы кажутся еще мягче и слаще, как и все те поцелуи, что она урывками ворует с губ Мигеля. Ногтями царапает уже его плечи, плохо осознавая, как близко к свежим швам проходят ее пальцы.
— Быстрее, — напрочь забыв про свое же «помедленнее», Лора говорит едва слышно, но в ее слабом полушепоте звучит то, чего не было до этого – просьба. – Пожалуйста, Мигель…
Внутри разгорается жар. Сильнее обычного, сильнее того, что было когда-либо. Естество требует и ты слепо подчиняется, идёт у него на поводу. Безумие поселилось в голове и ты ничего с этим не делаешь.
Скажи, Мигель О’Хара, когда в последний раз ты настолько забывался?
Жар внутри разгорается, напор усиливается всё сильнее. Оно в твоем естестве, требует большего, тянет дальше и вглубь. В очередной раз впивается в её губы, позволяешь вашим языкам закрутиться в страстном танце сладостного поцелуя.
В голове пусто, мысли давно отошли на задний план. Перестал думать, анализировать, угадывать. Просто поддаешься инстинктам, отдаешься своей природе. Действуешь и отдаешь всего себя моменту.
Отрываешься от губ, целуешь ключицу. Наслаждаешься её запахом, мягкостью тела, сладостью её стонов. Настолько, что это пьянит, вскруживает голову и сознание. Но нужно помнить, нужно сдерживать себя, иначе можно полностью забыться и перейти за грань дозволенного. Помнить, что ты много больше чем просто человек. Помнить, что можешь голыми руками сгибать металлические балки.
Но если ты помнишь о своей силе, то почему в голове так и засело – «границы дозволенного»?
Отстраняешься и смотришь. На ней. Ту, что в твоих объятьях, ту что повстречал буквально сегодня. В тот миг, она казалась холодной, запредельно серьезной, категорично мыслящей. Но сейчас... Он будто заглянул за занавес, где увидел нечто большее, чем просто супергерой и «лучшую в том, что она делает». Будто открыл для себя кого-то иного, того, что был скрыт, кого не желали и не хотели показывать. Больше не видит ни того серьезного лица, ни холодного взгляда зеленых янтарных глаз. Не как тогда, когда он, будучи полной, шоковой неумехой, свалился на неё с потолка. Тогда они тоже были... Вот так. Сцеплены вместе. Но сейчас, всё иначе. Много иначе.
Чувствуешь. Чувствуешь и видишь картину большую, нежели тебе показывали. Не осознаешься сполна, не можешь. Пока. Но сможешь позже, когда разум окончательно проснется от этого сладостного сна.
Опускаешь руки. Проводишь ими по талии. Ухватываешься за ягодицы. Прижимаешь к себе, входишь глубже, интенсивнее.
Он боялся, что она отвергнет такую его сторону. Что он пожелал куда большее, нежели мог иметь. Но его принимают, целиком и полностью. И даже больше, чем сам мог себе позволить.
В голове так и застряла мысль о «границах дозволенного» и о том, сколь много ещё ему позволят.
Он смотрит на неё вновь, на нагую перед ним. Во всех смыслах.
И мысль приходит на ум.
— Ты прекрасна...
Он даже не понимает, что говорит это вслух. Шепотом.
— Прекрасней, чем я мог себе представить...
Её ногти впиваются в спину, чувствует как она царапает кожу до крови. Но ему совсем не больно. Это лишь стимулирует его к продолжению.
Он вслушивается в её в такт её дыхания, в каждый её вздох. С каждой секундой она казалась краше прежней, желанней чем была до. Целует ключицу, целует её шею. А после слышит её шепот и осознает немаловажное: она близка, как и близок он.
У него будто мутнеет рассудок. Перед нотками податливости, перед мимолетной слабостью, что он слышит в её шепоте. Кладет правую руку ей на спину и аккуратно кладет её на диван, нависая над ней. Левой рукой придерживает талию, правую кладет ей на щеку. Нежно, но уверенно целует в губы. Ускоряется, усиливает темп. Он чувствует что близок, как и чувствует, что близка и она.
— Да... да...
Отвечает он ей и целует вновь, прикрывает глаза. Еще немного и они оба дойдут до пика, а дальше...
А дальше он даже не хочет думать, потому что в данный момент, Мигель желает остаться в этом сладостном миге, без тревоги и без забот. И без мыслей о погибшем будущем, которое нужно спасти в стоящем на грани настоящем.
Остаться только в здесь и сейчас.
Но даже этому приходит конец...
Стыдливость, что хоть немного оставалась, тает. Проступает податливость, а еще – жадность. Она словно готова сделать что угодно, лишь бы получить желаемое, и прямо сейчас это Мигель. Потому она вцепляется в него и руками с ногами, и губами. Языком исследует его язык, касается клыков. В голове вспыхивает глупое опасное желание – чтобы он укусил ее. А затем она укусит его… проклятый цикл насилия, в котором ей куда комфортнее и понятнее, чем в стабильной серости.
Когда ей больно, она оживает. Чувствует себя живой. Не куклой, слепленной в лаборатории. Не клоном, выращенным на потеху людям в погонах. Не оружием, выкованным купаться в крови и страданиях. Но когда ей хорошо… это почти возвращает ощущение, что ее тело – не инструмент. Не вещь, принадлежащая ей только по воле случая.
Почти.
— Ахм… — не сдерживает стон, но прикусывает нижнюю губу, когда Мигель опускает ее на диван. Ей хочется уже начать шипеть, кусаться и даже рычать, но ее губы снова заняты поцелуем. Отличная тактика, мистер «я не герой», беспроигрышная.
Лора раскрывается сильнее, пытаясь выгнать все мысли прочь. Они надоедливыми псами преследуют ее везде и всюду, не позволяя ни на секунду расслабиться… а так хочется. Разгоряченное, раскаленное до бела тело Мигеля кажется почти оплавленным, но отчего-то к нему так и льнет прижиматься. Ту самую, что ненавидит тактильных контактов. Ту самую, что была готова любому отсечь руку.
А его руки делают с ней все, что хотят.
Ее не удивляет жестокость, не удивляет его желание взять ее целиком и полностью. Но эти… мелкие нюансы нежности кажутся какой-то насмешкой. Как он прикасается к ее щеке. Как целует. Как трогает ее тело, как изучает изгибы, кожу. Это кажется таким… незаслуженным. Словно она ничего из этого недостойна. Словно все это – насмешка, издевка, и в следующий момент он сделает что-то настолько ужасное, что разобьет ей сердце.
А он не делает.
Все, что делает Мигель, это так… хорошо.
Даже несмотря на все то, что она сказала. Как отчитывала его. Может, он и не герой, не считает себя таким, но он определенно хороший человек.
От этого осознания ей немного больно. Ведь она себя хорошим человеком не считает.
Ритм такой, словно они торопятся успеть на последний поезд прямиком в ад. Лора впивается пальцами в плечо, а другой рукой в его волосы – такие мягкие, взлохмаченные. Сжимает в кулак и прижимает к себе, захватывая его губы в поцелуй – дикий, жадный, почти хищный. Их тела соприкасаются, влажные звуки и запах мускуса заполняет покинутую хижину посреди песчаной бури.
— А-ах! – громко, со вкусом и наслаждением стонет прямо ему в губы, дугой выгибаясь навстречу. Тело сводит судорогой – приятной, нежданной, а от того Лора даже не успевает сосредоточиться и как-то отреагировать. Зато инстинкты реагируют как надо, и из горла следом за стоном вырывается удовлетворенный рык.
Она откидывается на диван, прикрывает глаза. Лежит и не шевелится, и только рваное дыхание и вздымающая грудь намекает – жива, вполне еще себе жива.
Белесая нега удовольствия проходит быстро. Даже как-то грустно, что ради краткой вспышки экстаза нужно столько труда, стыда и пота.
— Ложись, — притягивает к себе, укладывая его голову себе на грудь. Держит его руками, одной поглаживая по волосам. Кожа остывает, и соприкосновение с чужим телом ощущается иначе. – Тебе нужен отдых. В древности к раненным воинам всегда ложились нагие женщины. Тогда люди верили, что женское тепло исцеляет лучше любых трав и мазей.
Смотрит в потолок, ее рука, поглаживающие волосы, останавливается.
— Знаешь, я соврала. Мне не нравятся твои глаза. Они как у вампира. Они у тебя были другими? Или ты всегда был… такой?
Тяжело оторваться от этих губ, когда внутри кипит ненасытность. Тяжело оторваться в целом, когда инстинкт требует идти до самого конца. Особенно, когда тела работают в такт и унисон. Особенно, когда растворяешься в одном едином акте.
Но в последнее мгновение он сумел. Словно острая мысль ускользнула задурманенный мозг. Напомнила о границах дозволенного и о том что можно и нельзя.
Это было опасно. Очень. Задумайся на секунду, отвлекись или попросту забыться в моменте, и он бы...
Боже... Боже...
Руки скользят по её мокрому телу, по гладким изгибам. Внутри всё ещё сидит это чувство и желание большего, но дурман уже теряет свою силу и власть над ним покуда просыпается уставший разум, что думать всё ещё оказывался.
Она притягивает его, горячего и потного, к своей груди, а он обнимает её и не сопротивляется.
Сил почти не осталось и плечо слабой болью напоминает о себе. Завтра тело ему всё вспомнит и отомстит.
Он лежит так, не меняя положения. Прикрывает глаза, пока Лора ерошит его волосы и делает с ними всё что вздумается. Что ещё он позволит ей с собой сделать? Свести с ума уже позволил.
А потом, она говорит о древности, об отдыхе и исцелении. Хочется спросить «это всё вот для этого было?», но не спрашивает. Кажется глупым и бессмысленным.
Потом она говорит про глаза и становится как-то странно смешно и сложно сдержать усмешку. Его глаза стали неким камнем преткновения и до этих пор, никто так не отказывался от сказанного ранее. Конечно, не то, чтобы он так легко поверил, но... Отчего-то ему это понравилось.
— Не всегда.
Любопытство зажглось внутри, хочет узнать что будет дальше.
— Они были, кажется, карие... — на самом деле он хорошо себя помнит. Таким, каким был до всего... этого. До несчастного случая, до мальчишески наивной попытки сбежать из большой мегакорпорации, что вцепилась в тебя когтями и не желала отпускать.
— До этого всего я был просто ученым, который связался с крайне плохой компанией. Работал с генетикой, пытались скрещивать виды, придавать новые свойства. Думали, что сможем сделать сверх людей, исцелить все болезни. Сейчас я понимаю, сколь наивным и глупым был. Будто заигрался в бога...
Он бы рассказал больше, но не уверен в том, как много может и должен говорить. Хотя хочется. Очень хочется.
— А после, когда осознался и попытался уйти, то меня «попросили» остаться. Никакого шантажа, не подумай... Просто особый наркотик, подмешанный в напиток. Единственный в своем роде. Тот, что закрепляется в твоем ДНК и что есть только у них.
Перед глазами помелькают воспоминания, будто те случились вчера. Бравада Тайлера о его «огромных успехах». Эта его «милая» улыбка, когда тот сообщал, что подмешал ему в стакан...
— Я попытался избавиться от изъяна в своей лаборатории, а мой бывший коллега попытался меня убить... И по совместительству провел «удачный эксперимент».
Мигель открывает глаза, мрачно смотрит в точку, но перед глазами всё то же искаженное ужасом лицо Аарано Дельгато...
— Получилось, что получилось...
Да. Вот оно. Мысли нагнали его и обрушились со всей силой. Правда, он думал что они будут о другом, что будут о...
Ох.
Боже, вот стоило задуматься на мгновение и он уже не может выкинуть её из головы. И это... положение в котором он сейчас находится. Разговоры о древних поверьях сродни тем, что можно было увидеть в старых фильмах фэнтези о варварах...
Может она любит такие фильмы?
...
Идиот.
Мыслить трезво? Это не про сейчас. Рядом с Лорой Кинни? Это, видимо, уже про «никогда».
Она вновь гладит его волосы и что-то потянуло его... сказать.
— Думаю, я должен сразу тебе кое-что сказать... Точнее, разочаровать.
Мигель приподнимается и поднимает голову. Выравнивается с так, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Лоры. Смотрит в них, янтарно зеленые, такие, что никогда прежде в жизни не встречал. У него такой взгляд, будто сейчас скажет что-то очень важное, серьезное и страшное.
— Боюсь, что... — делает паузу, слегла приближаться к ней. На мгновение ему кажется, что сейчас им вновь овладеет дурман... Но нет. По крайней мере, не сейчас.
— ...Я никак не смогу также отказаться от своих слов, как и ты. – «сурьезное присурьезное» выражение лица смягчается, на лице появляется та самая типичная издевательская улыбка имени Мигеля О’Хары. В иной момент, он бы подумал что сейчас ему прилетит когтями в челюсть или под дых. Но... Он больше не чувствует никакого барьера.
— Потому что ты ровно такая, какой я тебя назвал.
Он отворачивается в сторону и правой рукой стягивает на них плед, что всё это время, смятый и скомканный, лежал на краю дивана. Эдакая жертва процесса, что происходил на этом месте.
Одним движение руки Мигель укрывает их, а сам возвращается в «отведенную ему» позицию, туда где было спокойной, тепло и «мягко».
— Так что... прости? – договаривает он наконец. И прикрывает глаза, всё с тем же выражением лица.
Лора лежит и смотрит в потолок. Одна ее рука непроизвольно поглаживает волосы Мигеля, другая просто покоится на его спине, как бы приобнимая.
Она слушает и молча считает количество трещинок на потолке.
Ученый. Плохая компания. Генетика. Скрещивание.
Он ученый из «Алкемакс», тут даже можно не уточнять. Почему не уточняет сам? Предположение – опасается ее реакции. Ведь, в сущности, она только что переспала со своим врагом. Одним из тех безликих любителей поиграться с чужим генетическим материалом, который обрел и лицо, и имя.
Так почему она прямо сейчас не сбрасывает его с себя, приставив когти к горлу?
Ее пальцы останавливаются. Мышцы слегка вздрагивают.
«Каждый имеет право на второй шанс».
Она же получила такой шанс. А Мигель… если Лайла не врала, уже достаточно заплатил за все содеянное. И все еще пытается исправить то, что натворили уже другие. Сражается с тем невидимым врагом, масштабы и объемы зла которого никогда никто не увидит и не поймет.
Алкемакс, очевидно, не собирались его отпускать. Значит, он важен. Значит, он ценен. Лора делает простой и очевидный вывод – его ни в коем случае нельзя оставлять Алкемаксу. Она должна сделать все, чтобы он им не достался. Потому что кто знает, что может сотворить такой, как Мигель, если станет послушной собачкой корпорации, обожающей ковыряться в чужом ДНК?
— Видимо, ты был им очень нужен, — негромко проговорила, не став говорить всех своих выводов и озвучивать внутреннее обещание спасти его во чтобы то ни стало. – Свобода порой дается очень… дорогой ценой. Когда-то я тоже сбежала. И я…
Она замолкает. Нет, не может. Все еще не может рассказать, на что ей пришлось пойти, чтобы обрести свободу. Почему она не доверяет никому, включая себя.
Рано.
И хорошо, что Мигеля потянуло поговорить еще. Словно после секса у него внутри повернулся какой-то тумблер, и все, что его тревожило, понемногу начало отпускать. Или ей показалось?
Лора приподнимается на локтях, смотрит чуть хмуро на Мигеля. Он смотрит на нее очень серьезно, будто хочет или сделать предложение руки и сердца, или сказать, что она у него первая. Или что можно еще говорить с таким серьезным лицом? Что он беременный?..
«Ты такая, какой я тебя назвал…»
Прекрасной? Он считает ее красивой?
Он говорит и улыбается. Лора все еще продолжает хмуро смотреть на его улыбающееся лицо.
«Ты идеальна для этого, детка».
«Тебе нет равных».
«Ты словно ангел…»
Комплименты вызывали у нее приступы прошлого, которые были связаны с темным и грязным временем на улицах Нью-Йорка. Тогда она была наивной девчонкой без воли к жизни, и этим воспользовался один из уличных ублюдков – сутенер Папочка Зебра.
Ее первый раз был ужасен.
Лора отвела взгляд в сторону. Ей хотелось отобрать этот плед, накрыться им и спрятаться. Закричать, чтобы он никогда – никогда в жизни – так не называл ее. Ударить его и… сделать что-то еще.
Внутри болезненно заныло.
Лора легла на спину, уставилась в потолок. Вдох, выдох. Мигель не виноват в том, что видит. Красота в глазах смотрящего… и не его вина, что ее прошлое настолько мерзкое, что ей самой тошно.
Тошно от того, как любое доброе слово звучит в ее голове настолько мерзко.
… тридцать семь трещин. Тридцать восемь.
Потому, когда он обратно ложится на нее, Лора не продолжает гладить его по голове, не кладет ладонь ему на спину. Она просто лежит и смотрит в потолок, а ее руки согнуты так, чтобы пальцы касались своих ключиц, но не мешали лежать Мигелю.
Его извинение остается без ответа.
Кинни закрывает глаза и старается сдержать слезы. Они застряли в горле стекольным комом.
Чертовы шрамы на всю душу.
Кожа начала чесаться от его прикосновений, но она терпит. Сама же предложила.
— Как думаешь, — вдруг говорит спокойно и негромко, так, будто никакой бури эмоций у нее в душе нет, — те бандиты будут нас преследовать? Все же мы «украли» их груз.
Верное решение – говорить о деле.
— Надо будет потратить время на разведку, — уже переключается мыслями на основную задачу. – Здание Алкемакса… наверняка защищено и внутри, и извне. Надо найти слабые точки и через них подготовить план отхода. Поэтому само проникновение придется отложить, пока мы не будем знать о них столько же, сколько они сами о себе не знают.
Чем дальше она говорит, тем ей легче. Словно бы все эти межличностные отношения только и делали, что причиняли ей боль, а подготовка плана штурма одной из опаснейших корпораций были в порядке вещей.
— Конечно... Конечно я был ему нужен. Он хотел козырь мирового господства под боком.
А ещё сына которым мог бы гордится... И одновременно лепить из него то, что хотел для себя. По своему видению и желанию. Наверное. Возможно. Ему до сих пор сложно понять и осознать то, что царит на уме у Тайлера, эти их "отношения отца и внебрачного сына".
Не повезло мне с отцами в этой жизни...
Мигель лежит неподвижно, всё также обнимая Лору. Но вот лежат они уже не так как прежде. И улыбка его сходит с лица.
Осознание приходит внезапно, как и чувство, что что-то не так.
Но что?
Он хмурится, постепенно осознаёт сам. Вопрос так и застявший в горле и повисший в воздухе невозможно задать вслух. Не сейчас и не после. Лишь четкое осознани, что если решится, если спросит, то будет хуже. В стократ.
А может это просто страх? Что оттолкнет, уйдет и исчезнет? Или всё таки и вправду ощущает, что будто слова и попытки выяснить только всё испортили бы.
И вот, она начинает рассуждать о деле, о миссии. И перестаёт его касаться. И в голосе её было что-то... болезненное. Скрытое, но ощущаемое.
Более прямого подтверждения его догадкам не будет.
Какой же ты кретин, О'Хара...
Злится на себя, хотя не знает за что.
Идиот. Конченый, пустоголовый кретин...
Хочется выругаться. Хочется спросить себя, какое только право ты имел, посмел себе позволить забыть с кем именно он сейчас? И через что она прошла?
На самом деле, он не знает через что. Точнее, не знает всего. Но касаясь её тела, душой ощущает её душевные раны.
Мигель размыкает руки, приподнимается на них. Её тепло приятно, но он просто не может... больше.
Ложиться подле и обнимает снова, уже прижимая её к своей груди. Правая рука легла на затылок и теперь он начинает её гладить. Почему-то хочется, почему-то считает нужным.
— Я думаю... Что песчаные бури в Мохаве могут длиться до 8, а порой и до 17 часов. Побочный эффект загубленной атмосферы, загрязненной среды и глобального потепления.
Он утыкается носом в её макушку, глаза смотрят в стену.
— А ещё думаю, что нам нужен сон. Наши тела может и могут ещё продолжать, но вот разум...
Затихает, на мгновение. Подушечки пальцев проводят по темным прямым волосам.
— Ему нужен отдых, чтобы правильно мыслить, не совершать ошибок... Серьезно, не хочу по глупости схлопотать вторую дырку в плече.
Глупая шутка, очень. Но хочется разрядить атмосферу, хоть немного.
— Они последуют за нами, но сначала им придется долго искать след. За это время мы успеем добраться до города, а там растворимся в толпе.
Делает паузу, прислушивается к её дыханию, к шуму песчаного ветра за стенами и окнами.
— А Алкемакс... Да. Сначала нужно увидеть, изучить. С ними догадки это лишнее. Всегда ошибаешься, всегда чего-то не додумал. В иное время, бы влез туда один, — потому что знал каждый дюйм и сантиметр штаб-квартиры, где работал, — ... Но то были другие времена.
Козырь?
Лора запоминает, не зная, зачем. Мигель говорит абстрактно и, не зная контекста, можно подумать что угодно. Видимо, он не последняя фигура в Алкемаксе. Мировое господство… что же такое ты делал для корпорации, Мигель О’Хара? Когда она получит доступ к базам данных, в первую очередь проверит, кто он такой.
То, чем он стал, она видит. Ее интересовало кем он был. Сколько много правды ей рассказал тот человек, который легко взбесился, когда она сказала, что доверие – пустое слово.
Интерес не из-за того, что и сколько он говорил. А из-за того, на что он способен. Как глубоки его корни в Алкемакс; как сильна его обида на Алкемакс. Они могут стать союзниками? Он будет ее проводником, указывая на слабые места корпорации, что из раза в раз демонстрирует все свои гадкие темные стороны? Или он такой же, как все те, что желают ее просто использовать?
Может, будь она немного более нормальной, задала бы все эти вопросы сейчас. Может, ее сердце бы забилось, заметалось в ненависти, в злобе и обиде… но она не знает. Не знает, как на все это реагировать, и потому реагирует ровно никак.
Он начинает ворочаться, и Лоре почти кажется, что самое время уйти. Не из дома, в бурю она точно не собирается, а… куда-то еще. В другую комнату, например. Побыть одной, подальше от него; от его крепких мускулистых рук, теплых ладоней и влажных губ.
Вместо того, чтобы дать ей эту возможность, Мигель ложится рядом и… обнимает ее.
Лора непроизвольно напрягается – почти как тогда, в самом начале. Когда он ни с того, ни с сего свалился ей как снег на голову. Это что, намек на… второй раунд? Но он не гладит ее так, чтобы можно было интерпретировать как заигрывания или прелюдии. Это больше похоже на… что?
Он… обнимает ее?
Ей почти хочется оттолкнуться. Почти, но… от поглаживаний по голове она испытывает странное чувство. Какое-то… будто бы знакомое, приятно, но одновременно пугающее. Ей… приятно. Когда-то почти также ее гладит Уоррен, и на мгновение становится немного больно… но под ее пальцами, слабо упершимися в грудь Мигеля, чувствуются шрамы. У Уоррена таких не было.
Она не помнит ни одного своего шрама, но Мигель… он носит свои шрамы что на теле, что на сердце.
Уткнувшись ему куда-то в грудь, она мягко водит пальцами, изучая эти шрамы. Медленно расслабляется, слушая его голос, ощущая тяжелое теплое дыхание на макушке.
— Сон… да, это полезно, — говорит, хоть это больше похоже на эхо его слов. – Значит, ты мало спал?
«Раз получил первую дырку».
Она слышит про сон, и у нее срабатывает какое-то внутренний рычаг. Щелк! Тело уже расслабилось в его крепких объятиях, и сама она, поерзав совсем немного, прижавшись к нему, положив ладони на грудь, пристраивает лицо и… сопит.
Засыпание в одну секунду.
Ведь был приказ «спать», и она тут же его выполняет.
Ее слишком часто учили делать все так, как необходимо. И даже теперь, когда она вольна делать что хочет, старые привычки все равно сильнее нее.
Потому Лора засыпает в этих объятиях сладким крепким сном.
— Да как-то вот… Не задавалось выделить время.
Он касается её мокрых волос и проводит по ним тыльной стороной пальцев. Они еще не высохли, не до конца. Уголки губ слегка приподнимаются. Думает как забавно она будет выглядеть по утру, со взъерошенными волосами.
— С этой работой особо не поспишь.
Причем и та, и другая.
Вспоминает о последних днях. Отчеты, исследования, уход Паркера «на удаленку», новые обязанности, гонки со временем в Норвегии… Хотя и раньше было тяжело. Особенно в первые дни, после того что случилось с Темпест.
Как же несправедлива жизнь к любителям супергеройского трико и лабораторных халатов. Как только Паркер это делал? Ах да, вечные опоздания...
— Трудно спать, когда твои враги не дремлют. Они просто не знает, что такое «сделать перерыв».
Она проводит пальцами по груди, а он прижимает её к себе ближе. И неосознанно, нежно, целует её в макушку. Наверное, не до конца понимает, что и с кем он сейчас это делает, по отношению к кому проявляет всё это. А может и понимает, но ничего не может с собой поделать. Подумаешь, всего лишь самая смертоносная убийца что когда-либо знал мир. И подумаешь, что встретил её только сегодня.
«Сегодня». Боже, как многое может измениться за одно мгновение жизни. Как многое может произойти за краткий миг. И кто бы вообще мог подумать, что вылазка в будущее может обернуться… всем этим?
И поразительно, что его клонит в сон, хотя в голове роются вопросы без ответов.
Мигель поправляет плед, так, чтобы укрыть полностью Лору. В голову как-то не лезет, что у неё абсолютный иммунитет, что холод и простуда не страшны. Заместо лезет только то, что хочется… Он даже не знает как это объяснить самому себе. Поддаться этому странному желанию — защитить и уберечь? Окружить заботой? От жестокости, от несправедливости и нечестности мира. От всей грязи, что в нем жила и всей той гнили, что в нём существует. Понимает, сколь безумно это чувство, желать защитить ту, что в одиночку способна перебить бастион и пережить самые смертельные ранения из всех возможных. И возникает мысль, что может наоборот и на самом деле о попросту испытывает вину за то, что был когда-то такой же сволочью как её «создатели», что игралась с генами?
На душе тяжело и странно, словно внутри него закручивается иная песчаная буря. Из непонимания самого себя, из-за неразборчивости собственных чувств и противоречивости натуры. Возникает даже мысль, что что-то упущено в этом странном уравнении, но он не понимает что. По крайней мере пока. Да и не ясно, поймет ли когда-нибудь.
Но что точно ему ясно, так это что не хочется противится чувствам. Не хочет и не желает. Наоборот, жаждет просто следовать странному чувству, этому зову сердца, что он так нежеланно слушал в прошлом, но что никогда не подводил.
Он обнимает её своими руками, словно стены возведенные между ней, что выглядит такой хрупкой и жестоким миром, что лежит за этими стенами. Утыкается носом в её макушку и закрывает уставшие глаза.
Впереди холодная ночь пустыни и ему очень хочется, чтобы ей было тепло.
— Спокойной ночи, Лора…
И впервые за долгое время он спит спокойным здоровым сном.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Альтернатива » [13.10.2016] Cyber Sexcapades
