Dungeons and Dragons |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [месяц, 1492 DR] Безмолвное солнце Аскатлы
Безмолвное солнце Аскатлы
Освобождение не всегда становится избавлением.
Описание сюжета игры:
Аскатла | Astarion & Dalyria
После смерти Касадора и победы над иллитидским мозгом Астарион и Далирия отправляются в храм Амонатора в Аскатле, чтобы попытаться снять проклятие вампиризма с помощью ритуала, найденного в древней книге. К сожалению, очищение может получить только кто-то один.
— Ты уверена, что действительно этого хочешь? — наверно, уже в сотый раз спросил Астарион у сестрицы. — Знаешь, наибольшим неудобством в посмертной жизни для меня лично был Касадор, но его больше нет, так что… как будто бы и нет причин для недовольства?.. И ведь я даже обратно обратить тебя не смогу, если ты вдруг передумаешь!
Это при условии, что ритуал вообще сработает. Древний бог Амонатор ещё тысячу лет назад, с падением Нетерила, растерял своё могущество, и то ли упокоился в астральной бездне, то ли переродился — так или иначе, у Астариона были сомнения, что благословленные Жёлтым Богом обряды имели спустя столько лет хоть какую-то силу.
Сам он не разделял желания Далирии снова сделаться человеком. Отказаться от вечной юности и какого-никакого бессмертия? Теперь, когда он обрел свободу и мог распоряжаться жизнью по своему усмотрению, не вздрагивая впредь при звуке отцовских шагов? Да чёрта с два!
Разве что по солнцу он скучал.
Ну как, «скучал»…
***
…Ещё свеж был в памяти пламенеющий закат над Чионтаром, так живописно окрасивший в кармин и охру дымящиеся после битвы руины города! - а заодно содравший с него, Астариона, кожу почти до костей… До самых сумерек он просидел, сжавшись в комок и дрожа от боли в тени сундуков и ящиков, загромоздивших пристань. И только когда стемнело, выбрался из укрытия и, шатаясь, поплелся домой.
Домой.
Как он мечтал сжечь дотла этот проклятый замок, разрушить к херам эту мрачную глыбу, чтоб и камня на камне не осталось, чтоб потом в минуты безделья любоваться обломками с городской стены. И что же? Гляньте: и замок цел (в то время как полгорода лежит в руинах), и блудный сын вернулся как миленький, приполз на хозяйский порог, скуля, как побитая собака. Потому что — ха! больше ему некуда было идти.
(И это моя награда? За похищение, за червя в голове, за гоблинов, гитиянок, иллитидов? За Лунную Башню? За Миркула, Бэйна, Баала и грёбаный мозг Абсолют? За Касадора, в конце концов?..)
***
…В щель между занавесками пробивалась тоненькая полоска света. Он поднёс к ней руку — солнечная нить легла на кожу поперек кисти, Астарион почувствовал тепло и сразу же — жгучую боль. Кожа стремительно съеживалась и лопалась, дымясь по краям и крошась сухим пеплом, и тогда свет въедался глубже, в мышцы и сухожилия. Астарион пару мгновений наблюдал со странной пустой улыбкой, затем отдернул руку, поморщившись, и потряс ей в воздухе. Сделал глоток из бутылки — в ней была кровь, припасенная в дороге.
Они прибыли в Аскатлу перед рассветом и, подыскав таверну, просидели весь день в комнате с занавешенными окнами. Затея Далирии вызывала у него смешанные чувства — недоумение, любопытство и опаску одновременно. Но он был рад составить ей компанию. Во-первых, она была его любимицей среди всех касадоровых отродий, во-вторых, ему хотелось ненадолго вырваться из Врат Балдура, в котором продолжались разборы завалов, похороны погибших, публичные казни, повсюду росли строительные леса и вообще царило безобразие. К тому же за время скитаний он привык к походной жизни и сидеть без дела в замке, выбираясь лишь на охоту впотьмах, ему было скучновато. Признаться честно, он пока совершенно не знал, что делать с внезапно обретенной свободой и вообще — со своей жизнью.
Потому он охотно вызвался сопровождать Далирию в её паломничестве, хотя дорога и выдалась утомительной — ведь двигаться они могли только ночью, дни же приходилось коротать в укрытиях. В сумке Далирии был спрятан сосуд с сердцем Касадора. Далирия собственноручно вырезала его из отцовской груди — что поначалу вызвало мстительный восторг Астариона, однако, когда дошло до дела, он предпочёл отвернуться, давясь тошнотой, злостью и нахлынувшими воспоминаниями.
Это сердце следовало принести на алтарь Амонатора — согласно сомнительной рукописи, раздобытой Далирией, и обещавшей снятие проклятия вампиризма. Ровно за этим они и прибыли в Аскатлу, поскольку ближе святилищ не нашлось... Сбежали из города тайно, никого не предупредив, поскольку у «братьев» и «сестёр» могли найтись причины помешать им.
И вот, когда солнце, наконец, село, они покинули таверну и отправились за окраину города, где скрывался вход в подземелья, служившие некогда храмом Жёлтого Бога.
Забавно! Почитать бога солнца из-под земли… Главное, чтобы пещеры не обжили контрабандисты, или гноллы, или еще какая-нибудь сволочь.
— К слову, что ты будешь делать, если ритуал вдруг не сработает?.. — полюбопытствовал Астарион, когда они спустились под землю и принялись плутать по древним сумрачным коридорам.
Хотя… Не такие уж они были сумрачные. Он ожидал увидеть полное запустение и паучьи гнёзда, однако святилище явно кто-то посещал — в нишах кое-где горели свечи и лежали подношения. Неужели до сих пор находились последователи поверженного бога?
Астарион хихикнул:
- …Снова возьмёшься за маленьких невинных девочек?
Отредактировано Astarion (2025-10-10 02:37:00)
Свобода.
За пять лет жалкого рабского существования в замке Касадора Зарра Далирия почти забыла, что это такое. Она так жаждала ее, что когда тот объявил Черную Мессу, в белокурую голову даже не закралось ни единого сомнения в том, что это просто не может быть правдой. Только потом, безвольно паря в воздухе над руническим кругом в подвале разрушенной часовни, Далирия сквозь оцепенение с горькой злостью осознала — Астарион был прав. Отец никогда не отпустил бы никого из них. И все же желаемую свободу она обрела.
— Уверена, — в ее голосе не звучало ни малейшего намека на сомнение. Все пять лет, что она была отродьем, волю к жизни поддерживала единственная мечта — найти лекарство и избавиться от этой проклятой болезни. Все то немногое свободное время, которое у нее имелось, Далирия в тайне ото всех тратила на чтение разных книг о вампиризме. Знания добывались тяжко, по крупицам. Однажды ей удалось соблазнить какого-то мага, частенько бывавшего в башне Рамазита, и уговорить его приносить ей любые книги, в которых упоминались вампиры и их отродья. Каждый раз, когда она украдкой приносила домой тот или иной томик в твердом кожаном переплете, ее мертвое сердце камнем летело вниз при мысли о том, что отец это увидит. Или кто-то из сиблингов. Ведь они обязательно и большим удовольствием донесут. Кроме Астариона, пожалуй.
К сожалению, вариантов исцеления книги предлагали немного. Большая часть из них требовала участия могущественных и умелых жрецов, чьи услуги наверняка обошлись бы в целое состояние. Остальное выглядело весьма сомнительно с точки зрения пытливого ума бывшего лекаря. А про один из ритуалов, требующий сердце вампира, который создал отродье, и вовсе можно было забыть. Но все же…
Тот день, когда отродья обрели свободу, врезался в память так хорошо, что запомнилась каждая деталь. Она сделала это с совершенно беспристрастным выражением лица. Никаких мыслей об отмщении за годы унижений. Никакого злорадства. Лишь холодный расчет и практичность. Серебристое лезвие с хирургической точностью вскрыло грудную клетку. По рукам, точно драгоценное вино, полилась темная, бордовая кровь. Еще несколько отточенных движений, и на ее левую ладонь легла приятная тяжесть давно застывшего, но все еще целого сердца. Пальцы правой руки, стискивающие костяную рукоять красивого ритуального ножа, снятого с пояса мертвого отца, разжались, и он со зловещим звоном упал на каменные плиты.
На недоуменные вопросы братьев и сестер о том, зачем ей понадобилось Касадорово сердце, Далирия отвечала весьма уклончиво. Впрочем, особой дотошностью никто из них не отличался, а с Астарионом своей затеей она позднее все же поделилась сама. Сработает ритуал или нет — сказать было сложно. Но попытаться стоило.
Далирия бережно прижимала к себе кожаный мешок, набитый соломой и шерстью овец, внутри которого покоился стеклянный сосуд с сердцем Касадора. Путь из Врат Балдура до Аскатлы оказался долгим, тяжелым и опасным. Каждое перемещение требовалось тщательно продумать, чтобы лучи рассветного солнца вдруг не застали двух отродий до того, как они найдут себе укрытие.
— Буду искать другой способ, — пожав плечами, отозвалась на вопрос брата Далирия. — Он не последний, но самый простой из всех, о которых я читала. Что до девочек… Похоже, мои предположения оказались неверны. Впрочем, кровь Виктории была проклята. Возможно, если бы Леон не наложил на нее заклинание, все могло бы получиться. Хотя с нас взяли слово…
Красивое кукольное личико исказило недовольство, когда в голове всплыли условия, при которых им сохранили жизнь после нарушенного ритуала. Жажду им пришлось держать в узде и довольствоваться животными или приобретенными в аптечных лавках бутыльками с кровью из пиявок. Впрочем, иногда удавалось перекусить даже каким-нибудь сбродом, который рисковал нападать на хрупкую и кажущуюся беззащитной эльфийку. Подобные инциденты Далирия за нарушение договора не считала, да и кто узнает? Особенно если потом дураку этому горло от уха до уха перерезать.
Коридор, погруженный в полумрак, вскоре окончился и привел отродий к огромному святилищу, чьи своды уходили высоко вверх. В одной из частей каменного купола виднелся сквозь круглое отверстие кусочек звездного неба. Как раз на востоке. Судя по системе зеркал, установленных внутри святилища, рассветные лучи солнца должны были попадать на алтарь, отражаясь от гладких поверхностей из серебра.
— Вот мы и на месте. Теперь, согласно описанию ритуала, нужно дождаться восхода, возлечь вместе с сердцем на алтарь и ждать, когда лучи солнца заставят кровь в жилах кипеть. Затем требуется произнести молитву Амонатору, и пламя его принесет очищение от проклятия, — будничным тоном произнесла Далирия, словно речь шла о какой-то ерунде, а не рискованном мероприятии, в ходе которого можно было лишиться жизни. Но отступать от намеченной цели она не собиралась.
За маленьким окошком под куполом постепенно светлело. Дарилия еще раз повторила про себя молитву Амотнатору, убеждаясь, что ничего не забыла и не перепутала, а затем достала из банки сердце Касадора и, прижимая его к груди, устроилась на жестком алтаре. На ее сосредоточенном лице не мелькнуло ни единого сомнения. Она была абсолютно точно уверена в своем решении.
Время шло, солнце поднималось все выше над горизонтом, его первые лучи робко скользнули сквозь маленькое оконце, однако на алтарь не попали, потерявшись где-то в темных углах святилища.
— Проклятье! — Далирия села на алтаре, осматривая систему зеркал. Вероятное, какое-то из них было разбито или повернуто не так, из-за чего все их путешествие, считай, пошло насмарку. — Черт! Черт-черт-черт! Мы проделали такой путь, и все зря?!
Соскользнув с холодного камня, она засунула сердце в банку, пока то не обратилось в пыль. Выходит, им придется искать другой храм? Или искать умельца, кто смог бы починить систему зеркал? Пока Далирия, чертыхаясь, судорожно пыталась придумать, что делать дальше, у входа раздался тихий шорох.
— Дитя мое, — старческий голос разнесся эхом по святилищу. — Ты искала исцеления здесь от проклятья ночи? Мне жаль, но этот храм более непригоден для подобных ритуалов. Однако мне ведом иной путь избавиться от этого недуга.
Крепче прижимая к себе банку, Далирия обернулась и смерила облаченного в желто-золотой балахон незнакомца.
— Кто ты, старик?
— Я есть Амон — жрец Амонатора. Я слежу за этим святилищем, покуда мое божество не вернется в сиянии славы.
— И что ты предлагаешь, Амон?
— Избавление. Если желаешь его, приходи завтра за час до рассвета ко входу на кладбище Аскатлы, — произнес старик, а затем, не говоря более ни слова, скрылся во тьме тоннеля. Далирия бросилась было за ним, однако того и след простыл.
— Жрец Амонатора, — она поджала губы, взглянув на брата. — Думаю, нам стоит попробовать? Пересидим здесь до заката, вернемся в таверну, и проверим, что за избавление он предлагает. Что думаешь?
— Меня восхищает твоё упорство, — заявил Астарион — то ли искренне, то ли с издёвкой.
Далирия планировала во что бы то ни стало найти средство от бессмертия, и отговаривать её было бесполезно. А раз с Викторией не вышло… И кажется, сестра не шутила, когда напомнила про «данное слово». Он подозрительно покосился на неё. Сам он не относился к этому всерьёз — мало ли что они там наплели гурцам! Он вообще в тот момент думал только о том, чтобы выбраться поскорее из проклятых турмалиновых пещер, и мог наобещать чего угодно, лишь бы от него отстали. Боги, да кому не плевать? «Не пить кровь людей» он понимал как «не привлекать внимания». Во Вратах хватало погани, по которой никто не станет горевать. Вон, в Верхнем городе мародёры радостно разоряли порушенные дома знати — и на здоровье, всё равно всю знать перерезал Энвер Горташ в честь своей коронации. А если поутру среди руин дружина обнаружит покойника, то не слишком удивится; покойников нынче хватало. В общем, Астарион, привыкший за дни скитаний к избытку людской крови, отвыкать и ограничивать себя не собирался.
…Они добрались до главного святилища — потолок резко ушел вверх, а стены раздвинулись в стороны, помещение было просторным и величественным, хоть и осыпавшимся местами от древности. И опять же — в нишах свечные огарки, сосуды, ленты какие-то, цветы. Астарион запрокинул голову, щуря глаза — укутанный тьмой купол своей верхушкой достигал поверхности, и сквозь окулюс, едва различимый снизу, виднелся пятачок ночного неба. Астарион хмыкнул: вот, значит, как они славили Амонатора из-под земли — через дырку. Далирия тем временем изложила суть ритуала.
— Хороший план. Особенно пункт про кипение на солнце…
Осталось дождаться восхода.
Астарион праздно шатался по святилищу, разглядывая узоры, вырезанные на стенах, и полуобсыпавшиеся фрески в нишах. Затем сел на холодный каменный пол, обняв колени (в тени, подальше от алтаря, чтобы его ненароком не задело милостью Амонатора), и наблюдал за приготовлениями Далирии, время от времени зажимая себе рот, чтобы не хихикать слишком уж явно. Только один раз не выдержал — когда она улеглась на алтаре, держа в объятиях касадорово сердце.
— Какой великолепный натюрморт! — прыснул он.
…Если Далирия и впрямь превратится обратно в человека, то делать в замке Касадора ей больше будет нечего, и видеться они будут редко, а то и вовсе никогда. Вряд ли она захочет навещать свою «семью» — любой на её месте пожелал бы забыть обо всём поскорее. К тому же смертной соваться к вампирам попросту опасно. Далирия упорхнёт, а Астарион останется один со своими ненавистными братьями и сёстрами. Вот радость-то…
Время шло, рассвет давно наступил, но ничего не происходило. Далирия пристально глядела вверх, Астарион тоже задрал голову — солнечный свет, проникающий в отверстие, рикошетил от пыльных зеркал, установленных в особом порядке внутри купола, однако алтаря не достигал, рассеиваясь в воздухе высоко вверху. Неудивительно — теперь было ясно видно, что старинные зеркала просто не дожили до их дней, были повреждены, а местами и вовсе отсутствовали. Далирия тоже это поняла и слезла с алтаря, кляня неудачу.
Астарион поднялся с пола, хрустнув затёкшими суставами. «Ну нет так нет», «попробовать стоило», «что-нибудь придумаем» и прочая утешительная чушь, подходящая случаю... Не успел он рта открыть, как сзади раздался голос. Астарион дернулся, резко обернувшись и судорожно нашаривая на поясе рукоять ножа. Старик в церемониальных одеждах Жёлтого Бога и с отеческой заботой на суровом лице обращался к Далирии. Астариона он то ли не заметил, то ли проигнорировал — и тот отступил дальше в тень, напряжённо слушая речь старика. У него мгновенно появилась тысяча вопросов, но задать он их не успел — жрец исчез так же внезапно, как появился. Далирия метнулась следом за стариком и вскоре вернулась ни с чем — ну, конечно, жрец Амонатора знает этот подземный лабиринт лучше чужаков.
Астарион прогулялся вперёд-назад, бормоча под нос «что я думаю, что я думаю…», затем сел задницей прямо на алтарь, свесив ноги, и некоторое время сидел в задумчивости, кусая губы и глядя в полумрак позади Далирии.
— Знаешь, как-то вскоре после похищения, — раздражающим тоном бывалого странника начал он, — меня вместе со спутниками занесло в поселение друидов. Была там одна старушка-травница, милейшая бабушка, латандеров одуванчик — она приходила к друидам торговать зельями. Старушка эта очень сердечно посочувствовала нашей беде, предложила помощь и пригласила в свою избушку. Только вот когда мы пришли к избушке, то обнаружили вместо неё уродливую хижину, поросшую грибами и черепами, а сама старушка оказалась мерзкой болотной ведьмой, которая заманивала путников, чтобы… (Астарион передернул плечами, вспомнив ведьминых пленников в масках) …короче, ничего хорошего она с ними не делала. Это я к чему! С одной стороны, мне бы не хотелось, чтобы на моей могиле появилась ещё одна дата и надпись «здесь лежит Астарион, которого жизнь ничему не учила». С другой…
А что с другой? Астарион взглянул на сестру, шутовски вскинул брови и развёл руками:
— Я не знаю! Понятия не имею. То есть…
Он потёр переносицу, упорядочивая мысли. Старик, очевидно, понял, кто они и зачем сюда явились, но не напал и даже не испугался… И что скрывать — заинтриговал! Живой жрец Амонатора, кто бы мог подумать. Нооо…
Астарион сдался и лишь повторил в недоумении:
— Не знаю. Это твоя затея, так что и решать тебе. Но если ты намерена рискнуть, радость моя, то я иду с тобой, на этот счёт можешь не волноваться… Даже не думай, что я отсижусь в таверне и пропущу всё самое интересное!
Отредактировано Astarion (2025-11-07 16:23:13)
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [месяц, 1492 DR] Безмолвное солнце Аскатлы
