Dungeons and Dragons |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [акт I, 1492 DR] маскарад нарушен
маскарад нарушен
вот опять линяет краска
и опять спадает маска
а под ней ещё одна
Описание сюжета игры:
Хальсин и Астарион
1492 DR, Акт I, Пустошь, лес неподалеку от лагеря
Теперь мы знаем, кто есть кто, осталось решить — как нам уживаться.
Отредактировано Astarion (2024-10-27 23:31:08)
[indent] Множество незаконченных дел давили на плечи тяжелым грузом с того момента как Хальсин решил покинуть Рощу и отправиться в неожиданное путешествие с совершенно разношерстной компанией. Не то, чтобы ему это было в новинку, но с тех пор как он принял на себя ответственность за Рощу и её обитателей, он редко отлучался. И последняя отлучка чуть не обернулась трагедией. Благо, её не только удалось избежать, но и вернуться к давно беспокоившим его вопросам, не только с точки зрения теоретических догадок, но и путем запланированного путешествия в Проклятые Земли. Земли, на которые легла тьма темным покрывалом убивая всё живое и оскверняя природу. Но бремя лидерства никогда не скидывалось в одночасье. Да, он послал за Франческой, но когда та ещё прибудет? Что будет с Рощей в этот переходный период, учитывая, что Теневые Друиды умудрились пустить гнилые корни своего учения в его вотчине? Пока новый лидер не займёт своё место чтобы исправить все ошибки, включая его собственные, он приглядывал за вверенными ему людьми. Всего одним глазком. Каждую ночь.
[indent] Именно так черный ворон на обратном пути оказался на ветке в момент, когда в руке Астариона жалобно взвизгнула белка, разгоняя тишину вокруг. Жалобное пищание привлекло внимание птицы, возвращавшейся в лагерь, заставив опуститься на ближайшее дерево и…понаблюдать.
[indent] За сценой отнюдь не располагающей к дружеской беседе.
[indent] Ночную тишину прорезало громкое карканье, и черная птица почти что упала с ветвей под ноги брошенному в предполагаемом одиночестве Астариону. Могло показаться, что ворон очень внимательно смотрел на эльфа целую вечность прежде чем…
[indent] Яркий свет заструился вокруг пичуги светящимися огоньками, похожими на рой светлячков, очерчивая в темноте массивную фигуру, вдруг приобретшую очертания мышц и глубины морщин, собравшихся в строгом взгляде ореховых глаз, устремленных на единственного обитателя небольшой поляны.
[indent] Друид смотрел сверху вниз на бледного эльфа, по воле случая, оказавшегося от него на расстоянии вытянутой руки, и не спешил нарушать ночную тишину. Он выглядел хмуро, почти непривычно для своего дружелюбного образа, но в то же время не спешил сыпать ни обвинениями, ни заклинаниями, призванными уничтожить такую ненавистную всем служителям Сильвануса нежить.
[indent] Тяжелая на вид рука поднялась, и бесцеремонно отодвинула край ворота рубашки обнажая чужую шею и видневшиеся на ней отметины, по которым бегло прошёлся указательный палец, словно проверяя, не обманывали ли глаза. Две плотные отметины отозвались давно зажившими шрамами под подушечками пальцев, и Хальсин нахмурился ещё больше.
[indent] - Я должен был догадаться, - нарушил он ночную тишину, одергивая руку и внимательно глядя на Астариона как на провинившегося ученика.
[indent] За короткий период знакомства он успел подумать, что с этим эльфом что-то не так и даже подметить странности, но уж точно не думал о самом очевидном. Да, бледный, да, с красными глазами, но… было слишком много «но», чтобы навести на очевидную истину.
[indent] - Но как ты ходишь под солнцем?
[indent] Хальсин много знал про вампиров, однако с подобным встречался впервые. Ещё никто на его памяти не смог вынести дневного света, перейти через реку или вломиться в чей-то дом. Всё это Астарион делал на его глазах, и оттого теперь друид застыл в явном недоумении, перемешанном с готовностью дать отпор противной самой природе и жизни сущности. Кто знает, в какой момент она решит обнажить клыки чтобы защитить свою тайну?
Отредактировано Halsin (2024-11-12 21:56:43)
…Бутылка вина пошла гулять по рукам и, когда дошла до него, Астарион, сделав символический глоток, подавился и чуть не выплюнул пойло – оно отдавало уксусом и гнилыми ягодами. Спрятав кашель под короткой усмешкой, он передал бутылку дальше и снова принялся вяло ковыряться в своей тарелке.
Грубо нарубленное тушеное мясо с овощами было, судя по лицам его спутников, самой изысканной едой во всех планах существования. И Астарион изо всех сил делал вид, что так оно и есть — в то время как ему приходилось пересиливать себя, чтобы пережевать и протолкнуть в горло очередной кусок. Обычная еда не усмиряла голод и казалась вампиру в лучшем случае пресной на вкус, в худшем – отдавала несвежей мертвечиной.
И это при том, что на расстоянии вытянутой руки от него сидели вокруг костра живые существа, в венах которых пульсировала кровь. Он ощущал себя голодным псом на цепи, перед которым поставили полную миску жратвы, но он, как ни рвал цепь, не мог до нее дотянуться. Некоторое время он мог продержаться без крови, но голод становился все нестерпимее, а случай отлучиться на охоту, не вызывая подозрений, представлялся не каждый день. Он чувствовал слабость и дрожь в руках и ногах и усталость, которую не утолял ночлег.
Поэтому этой ночью, дождавшись, когда его спутники заснут на своих лежанках, он ускользнул из лагеря, прихватив с собой одну только бутылку воды.
Отдалившись от их стоянки на некоторое расстояние и пройдя, шатаясь, еще немного для верности, он грохнулся на колени в укрытии кустарника, и его вывернуло наизнанку – вся прожеванная, но так и не переваренная забывшим как это делается желудком еда хлынула ртом наружу в несколько мучительных спазмов.
— Чтоб тебя… — выругался он, сплюнув скопившуюся на языке едкую желчь.
После чего прополоскал рот водой и умыл руки и лицо. Сел у дерева, устало прислонившись затылком к шершавой коре.
Ему было ужасно жалко себя. Пока что ему удавалось маневрировать, скрывая под воротом рубашки шрамы на шее и выдавая себя за живого, но долго так продолжаться не могло. И от необходимости постоянно держать в узде свои мысли, чтобы они не стали достоянием окружающих, мало-помалу ехала крыша… Астарион застонал и яростно растер щеки ладонями, будто норовя стянуть кожу с лица. Уронил руки, бесцельно осматриваясь.
Взгляд уловил движение среди ветвей – по стволу дуба вскарабкивалась короткими перебежками белка. Астарион бесшумно поднялся и потянулся рукой к поясу. Хищно улыбнулся, прошептав с нежностью:
— Иди ко мне, моя сладкая, иди сюда, сука пушистая…
Нож просвистел в темноте, блеснув лезвием, и воткнулся в белкин хвост, пришпилив её к древесному стволу. Белка заверещала и повисла на хвосте, раскачиваясь и беспомощно меся лапками воздух. Астарион неторопливо приблизился, наблюдая ее мучения. Затем схватил ее рукой, выдернув нож, и с удовольствием вгрызся зубами в ее крохотное туловище, жадно глотая теплую кровь, пока не выпил всё досуха.
Это чуть лучше, чем крысы…
Но мало, ужасно мало.
***
К его ногам спикировала крупная черная ворона. Уселась в траве прямо перед ним и уставилась на него странным, чересчур умным и проницательным для птицы взглядом, от которого Астариону сразу же сделалось неуютно.
Чего она смотрит?
Что ей надо?
С одной стороны, это было большой удачей – всегда приятно, когда добыча сама просится в руки. С другой – эти леса кем только не были населены, и ворона могла быть хоть обернувшимся друидом из Рощи, хоть ведьмовским мороком, хоть соглядатаем Абсолют. Схватить ее и сожрать, пока не улетела, или убираться подобру-поздорову?
Пару мгновений они таращились друга на друга – ворона и вампир.
- Цып-цып, - произнес, наконец, неуверенно Астарион.
Птица вспыхнула, нити света взвились вокруг неё, сплетаясь в воздухе и обволакивая мощный широкоплечий силуэт.
Астарион сжал пальцами переносицу, пробормотав «проклятье», а когда опустил руку, друид уже стоял перед ним, полностью облеченный в свою привычную форму.
- Хальсин! Никак не привыкну к твоим превращениям… И как ты только поместился в такую маленькую птичку? – завел было Астарион с обычным легкомыслием в голосе, но сразу же осекся под тяжелым взглядом друида.
Тот вместо «здравствуй» заглянул ему под воротник, коснувшись пальцами шеи в том месте, где клыки Касадора оставили свои отметины. Астарион вздрогнул, привычно сжавшись изнутри, и деликатно отстранился – он вообще-то не любил, когда его трогали без спросу. Было ясно, что друид оказался здесь не случайно - вероятно, наблюдал за ним уже некоторое время, притаившись в листве птицей… А значит, отпираться не было смысла.
Ну, по крайней мере он не стал с ходу нападать на него, а начал с вопросов, и вполне дельных – ведь обретенная способность пребывать на солнце и правда служила Астариону лучшей маскировкой все эти дни.
Он неопределенно пожал плечами:
- Понятия не имею. Я думаю, всё дело в иллитидской личинке, которая поселилась у меня в голове, - он выразительно постучал пальцем по виску. - Кажется, она защищает меня от солнца и… других неприятностей.
Не стоило, пожалуй, озвучивать весь список – Астарион не собирался давать лишних подсказок о том, как его можно убить, а как нельзя. Он глядел напряженным взглядом на Хальсина, пытаясь угадать его мысли по выражению его лица. Друиды, кажется, не переносят нежить… с другой стороны, кто ж её переносит? К тому же Хальсин был силён и опасен – Астарион понимал, что его шансы ничтожны, если тот вздумает драться.
- От потребности пить кровь она меня, как видишь, не избавляет, к сожалению, - осторожно добавил он. – Потому я предпочел бы, чтобы никто не догадывался, до поры до времени, но раз уж мы здесь… У тебя с этим проблемы?
Отредактировано Astarion (2024-11-07 01:41:18)
[indent] Не будь ситуация действительно серьёзной, а вопрос сущности Астариона столь важным, Хальсин обязательно бы пошутил в ответ и про свой рост и про влезать во всякие укромные места, но ситуация не слишком располагала к непринуждённой беседе. Он почувствовал, как Астарион вздрогнул от прикосновения и видел, как тот отстранился, ускользая от бесцеремонного вторжения в личное пространство. Обычно Хальсин уважал чужие границы и никогда не позволял себе ничего подобного, но это был не тот случай где полагалось демонстрировать свои манеры. Можно сказать, вампира поймали на месте преступления, да ещё и за чистосердечным признанием и единственное, что сейчас волновало друида это что теперь с ним делать. Не будь он одним из тех, кто, рискуя своей собственной жизнью вызволил его из плена, а потом и встал на защиту Рощи, вопрос бы даже не стоял. Всё, что умерло, но не упокоилось было насмешкой над самой жизнью и рушило хрупкий баланс. А что нужно, чтобы уравнять чаши весов? Убрать с одной из них всё лишнее. Но внутри неприятно сверлило, когда в голове навязчиво начинало крутиться это «должен». Сколько зла было совершено в мире из чувства долга? Ровно столько же, когда своим долгом пренебрегали.
[indent] Личинка. Конечно же. Как он мог об этом забыть? Интересный побочный эффект для вампира больше напоминающий благословение. Против одного она оказалась бессильна – против нестерпимой и неумолимой жажды крови – основы нежизни этих…существ.
[indent] Хальсин слушал объяснения Астариона молча, лишь единственный раз оторвав от него взгляд бросив его на тушку обескровленной мёртвой белки, которой не повезло превратиться в чужой ужин. Осуждение проскользнуло в его глазах, но вслух друид его не озвучил. Лучше белка, чем шеи их спутников, не так ли? А если Астарион ещё никого не умудрился укусить, значило ли это, что он мог контролировать свой голод? Надолго ли его хватит на такой…животной диете прежде, чем нестерпимая жажда возьмет верх над разумом и взыграют инстинкты? И не превратит ли он всех в себе подобных?
[indent] — К сожалению, - вполне честно ответил Хальсин словами самого же Астариона. Хотели они оба или нет, но у обоих были вещи которые возможно они не хотели бы делать, однако натыкались на большое «но».
[indent] Стоило понять слишком многое прежде чем принять окончательное решение. Отнять жизнь, если такое существование можно было назвать жизнью, не сложно. Но вот назад уже ничего нельзя будет вернуть. И пусть Астарион не был самой приятной личностью из всей разношерстной компании, он всё же ей был. И даже в какой-то степени успел снискать уважение со стороны друида.
[indent] — Так кто ты на самом деле, Астарион? Вампир или же вампирское отродье? Тебе стоит рассказать свою историю, потому что сейчас от неё зависит твоя жизнь.
[indent] Казалось бы, какая разница? Кровососущая нежить есть кровососущая нежить, но на деле разница была колоссальной. Не только в способности к обращению других, но и в сути.
[indent] Между высокомерным стремлением утолять свои желания и безысходностью зияла огромная пропасть.
Астарион шумно сглотнул и отступил ещё на шаг. Ну разумеется это было «проблемой», как же иначе?
- Всего лишь отродье, - не сумев скрыть недовольства, ответил он.
Признаваться в этом было почему-то унизительно. Сомнительная честь, задевающая его самолюбие – быть не просто чудовищем, а чудовищем низшего ранга. Чудовищной челядью.
По крайней мере, Хальсин держался спокойно, хотя Астарион успел заметить, что спокойствие было неизменной чертой друида, и оно могло быть в равной степени благодушным либо опасным – в зависимости от обстоятельств.
Астарион мученически вздохнул и принялся излагать свою историю. Это оказалось непривычно и неприятно – он хорошо умел вешать собеседникам лапшу на уши, сочиняя на ходу и не сильно заботясь о возможных нестыковках в своем вранье, поскольку обычно его собеседники проживали недолго. Теперь же, рассказывая всё как есть, он чувствовал себя уязвимым, будто свидетельствовал сам против себя, и каждое слово правды могло послужить против него оружием в чужих руках. Потому он говорил вкратце и без лишних подробностей, разве что жестикулировал от волнения суетливее обычного. Руки взлетали в воздух, образуя фигуры и линии, как в театре теней, и иллюстрируя каждое слово – о должности в магистрате Врат Балдура; о том, как перешел дорогу кочевникам, и те подкараулили его однажды ночью, всадили нож в живот и бросили подыхать в подворотне; о том, как его нашел Касадор Зарр…
- …Я испытал облегчение поначалу, увидев знакомое лицо. Но вместо того, чтобы послать за врачом, Касадор предложил мне выбор: сделаться вампиром или сдохнуть от ран. Я был слишком юн… проклятье, я и пожить не успел толком! Разумеется, я выбрал первое! Да и не сказать, чтобы у находящегося при смерти действительно есть выбор и время на размышления… Это было двести лет назад. Касадор сделал меня своим отродьем, и я служил ему, выполняя все его поручения, – лицо Астариона дернулось, будто мышцы свело болезненным спазмом, но он быстро совладал с собой, - Он был не особо милостив к своим порождениям – не позволял нам (я имею в виду, мне и моим братьям и сестрам) пить кровь разумных созданий, забирал всю добычу себе и оставлял нас довольствоваться подвальными крысами. Безжалостно наказывал за любую провинность – или вовсе без повода, просто потому что ему это нравилось… Как ты можешь догадаться, я бесконечно счастлив, что вырвался из его плена, пусть и таким… замысловатым образом. И единственное, чего я опасаюсь теперь – что Касадор захочет разыскать меня и вернуть. Вот, собственно, и всё. Больше мне нечего сказать.
Он выдохнул, закончив исповедь, и поглядел задумчиво куда-то мимо Хальсина, в сплетенную из ночи и древесных ветвей тьму.
- Знаешь, мне, конечно, жутко интересно выяснить, зачем нас похитили свежеватели разума, что там ещё за Абсолют такая и что нас ждет в Лунных Башнях… Но, признаться честно, я не разделяю рвения прочих вытащить этого головастика из своей головы. Пока что мне от него одна польза… Сбежать от хозяина, снова увидеть солнце. Боги, я и мечтать не мог о таком подарке!
Он спохватился, будто поймав себя на излишней откровенности, и снова с опаской уставился на Хальсина (для этого приходилось задирать голову, до того он был огромен). Вскинул указательный палец:
- …Но это при условии, что ты не решишь меня убить прямо сейчас, – он заискивающе заулыбался, обнажив острые клыки, - ...Что было бы некстати. Всё же мы волей случая оказались в одной лодке и могли бы быть полезны друг другу...
Отредактировано Astarion (2024-11-07 01:35:47)
[indent] Хальсин оставался на месте, позволяя застуканному с поличным эльфу отойти на комфортное расстояние. Он чувствовал, как в нём перемешались страх за свою жизнь и злость на свою судьбу, что своей злой шуткой превратила Астариона в того, кем по ночам матери пугают непослушных детей. Участь вампирских отродий была незавидна. Марионетки в чужих руках обращенные лишь для того, чтобы быть рабами своего создателя. Учитывая, что вампиры со временем полностью утрачивали свою человечность, превращаясь в жестоких, самовлюбленных и амбициозных монстров, участь их созданий была незавидна. Правду говорят, есть вещи пострашнее смерти и, пожалуй, такое обращение входило в этот список.
Тем ни менее, от сердца несколько отлегло. По крайней мере, обратить Астарион никого не сможет, а свою жажду он предпочитал утолять животными. Из страха ли перед спутниками или же из нежелания причинять им вред было не столь важно. Главное, что он умел себя контролировать раз уж так долго умудрялся скрывать свой страшный секрет перебиваясь несчастными белками.
[indent] Хмурые морщины на лице друида несколько разгладились, а в его взгляде теперь легко можно было разглядеть отголоски сочувствия. Он молчал, внимательно слушая чужой рассказ и наблюдая за абстрактными фигурами, что рисовали бледные руки в воздухе в качестве иллюстрации прошедших лет.
[indent] Жуткие картины, от которых невольно становилось не по себе.
[indent] — Теперь, зная, чем обернулся твой выбор, ты сделал бы его снова?
[indent] Страх перед смертью, перед неизведанным был вполне естественен для разумных существ. Мало кому хватало мужества принять неизбежное, осознать, что смерть неотъемлемая часть жизни и, рано или поздно, дождется каждого. В случае Астариона цена за отсрочку была уж слишком высокой. Впрочем, мужество и принятие явно не были его сильными чертами. Да и желания понять и принять баланс природы совершенно не наблюдалось, так что Хальсин предпочел не устраивать лекций и не читать нотаций, а просто подкинул пищи для размышлений.
На последних словах друид как-то грустно улыбнулся. Увидеть солнце, вырвавшись из двухсотлетнего мрака…через что порой приходится пройти, чтобы начать ценить то, чего раньше наверняка не замечал, принимая как должное.
[indent] — Что ж, спасибо за откровенность, - Хальсин коротко кивнул, искренне благодаря за историю без утаек и увиливаний. По крайней мере, именно так звучал рассказ. Будто что-то тщательно скрываемое, как нечто постыдное, всё же вырвалось на свободу позволив, наконец, вдохнуть полной грудью. Порой сбрасывание масок было первым и самым важным шагом к настоящей свободе.
[indent] — О…нет, конечно нет. Твоя история и то, что ты сделал в корне меняет дело, - большая ладонь подбадривающе опустилась на чужое плечо, едва его сжимая. — Но твоим спутникам тоже было бы полезно узнать правду. Пусть лучше они услышат её от тебя, чем твой секрет раскроется в самый неподходящий момент и в не лучшем свете. Подумай об этом.
Убрав руку, Хальсин задумчиво потер подбородок и нахмурился, поглядывая то на Астариона, то на безжизненное тельце обескровленной белки. Ему явно не нравилась эта композиция.
[indent] — И с твоими приемами пищи нужно что-то делать. Я понимаю, что это необходимость, но нам предстоит долгий и опасный путь в земли, где поживиться тебе будет явно нечем. Думаю, я даже смогу с этим помочь.
- Н-не знаю… Что выбрал бы ты на моём месте? – угрюмо спросил Астарион вместо ответа, гадая, что именно от него ожидает услышать Хальсин.
Выбери он тогда смерть, то не получил бы второго шанса и не стоял бы теперь здесь, ошалевший от свалившейся на него свободы. Смерть вторых шансов не даёт. Ах, проклятье… Тот, чья жизнь невыносима, приветствует смерть как последнее средство избавления от страданий, как спасение, когда в голове несмолкаемый вопль пусть это прекратится, боги, что угодно только пусть это прекратится. Но он не хочет умереть, нет. Никто не хочет умирать. Это даже не выбор…
(Ему не пришло в голову, что Хальсина могла волновать не столько его судьба, сколько судьба многих и многих несчастных, ставших его добычей… стоили ли их жизни самопожертвования? пфф)
Астарион был готов к вопросам, подозрениям и принесению клятвы, что он не станет никого кусать и всё такое... Он даже досадовал про себя, что Хальсин не заражён иллитидским паразитом и с ним не удастся разделить воспоминания – в кои-то веки от этой способности мог выйти толк. Но тому и не потребовалось ни доказательств, ни клятв - друид просто поверил ему на слово. Суровая складка на его лбу разгладилась, а взгляд посветлел будто бы с облегчением. Кажется, ему было достаточно того, что Астарион не сможет никого превратить в себе подобных… Надо же. То есть, ты можешь просто сказать правду – и тебе сразу поверят? Какая странная идея. Здесь должен быть какой-то подвох.
- Разумеется, я собирался обо всём рассказать! – заверил он, - Но чуть позже. Это не лучший способ начать знакомство, и у меня были опасения, сам понимаешь… Теперь деваться некуда, и я даже этому рад – не придется больше давиться гейловой похлёбкой…
Тяжелая, горячая ладонь опустилась на его плечо – в этот раз Астарион заставил себя стерпеть и не уворачиваться от чужого прикосновения, боясь поколебать доверие друида.
(«У тебя холодные руки», говорили ему не раз, и он неизменно отвечал на это: «Знаешь, что говорят о тех, у кого холодные руки?» Да-да, чушь про горячее сердце. Ничего умнее он за двести лет не придумал. Однако, до чего они всё-таки тёплые, живые существа. Он как-то не задумывался об этом, когда сам был живым. От Хальсина и вовсе можно было греться, как от костра; его ладонь казалась раскаленной.)
Что ж, его не только не убили на месте, но даже не сказали ему убираться восвояси. Чудесно! И раз друид принял его сторону, то прочих убедить не составит труда. Более того: Хальсин предлагал ему помощь. Он, вероятно, мог бы подудеть в какую-нибудь волшебную дудочку и призвать к себе лесных тварей, чтобы Астариону не пришлось шататься в их поисках по окрестностям. Но, судя по трагическому взгляду, который друид бросил на дохлую белку, он имел в виду не это.
- Ты можешь помочь? Каким образом? У тебя есть на примете недруги, чью кровь ты не прочь пролить? Или… - взгляд Астариона невольно скользнул по шее Хальсина, где под загорелой кожей в полнокровных венах мерно бился пульс, - …поделишься собственной?
Сказал он это будто бы в шутку, но будто бы и всерьёз. Хальсин сам предложил помощь – а Астариону нравилось, когда они сами предлагают; просить он не любил. Потому он решил проверить, как далеко простирается хальсинова щедрость.
- Я ведь и правда ни разу не пил людской крови, - доверчивым тоном сообщил он, - Питаться крысами – всё равно что всю жизнь есть одни картофельные очистки; выжить можно, но сил это толком не прибавляет. А силы мне сейчас пригодились бы, и в бою от меня было бы куда больше проку… Я ни за что не стал бы делать этого без позволения, конечно! Но врать не стану: я был бы счастлив… попробовать. Глоток, не больше...
Отредактировано Astarion (2024-10-28 19:07:57)
[indent] Хальсин лишь хмуро посмотрел на Астариона, и мысленно прогнал свою надежду услышать ответ, который бы его удовлетворил. Тот, который он считал правильным. Не то, чтобы друид осуждал его за сделанный выбор, но в глубине души понадеялся, что он, пройдя через двести лет существования во тьме, наполненной болью и отчаянием как-то пересмотрел свой выбор и его последствия. Ведь по сути, с момента как сердце перестало биться, прошлая жизнь, прошлый Астарион навсегда прекратили существовать. Он всё равно умер, так или иначе, став кем-то совершенно новым. Тем, кем его сделали и во что превратили. Но…кто знает, возможно именно эта тернистая дорога должна была его привести к обретению себя настоящего.
[indent] За плечами эльфа уже было и спасение друида, и спасение Рощи. И даже спутники, с которыми он бился бок о бок иногда проявляя странную, но всё же заботу. Конечно, можно было всё списать на то, что всё было продиктовано лишь личной заинтересованностью, но долгая дорога всегда накладывала свой отпечаток, как и оставшиеся за спиной места и те, кто шел с тобой плечом к плечу.
[indent] Он верил и чувствовал, что надменность и показной эгоизм Астариона брали своё начало из той почвы, на которую его пересадили. Кто знает, какие его ждут метаморфозы, стоит ему угодить в совсем другие условия? Именно поэтому Хальсин не спешил выносить приговор и вместо этого был готов протянуть руку помощи.
[indent] Возможно он был не прав, но лучше ошибиться, давая шанс, а не забирая его. Отвернуться - всегда самый лёгкий выбор.
Косвенным доказательством правильности суждения стало вдруг словно посветлевшее от удивления лицо. Астарион ожидал совсем другой реакции и это читалось в каждом жесте с самого начала их разговора.
[indent] - Разумеется, - коротко улыбнулся друид лишь один уголком губ и наградив белокурого эльфа взглядом полным скепсиса. Хальсин был уверен - будь возможность скрывать свою сущность и дальше, Астарион продолжил бы это делать. Просто…на всякий случай. Доверие и вера в кого-то явно не было его сильной стороной, да и это было не удивительно.
[indent] На замечание о стряпне Гейла, друид лишь задорно хмыкнул и качнул головой. – Жаль, что ты не можешь по достоинству оценить его мастерство. В последний раз я так лакомился в своих путешествиях далекой молодости, когда умудрялся забредать на шумные пирушки.
На секунду его взгляд сделался отсутствующим, словно перед глазами друида всплыли воспоминания из его прошлого и теперь цветным калейдоскопом ярких и дорогих сердцу картин закружились, напоминая о старых приключениях. Возможно, он рассказал бы даже что-то ещё из своих историй, но был вынужден вернуться к более насущным делам, так беспокоивших его зубастого спутника. Улыбаться, впрочем, Хальсин не перестал.
[indent] - Думаю, недругов чьей крови мне будет не слишком жалко мы ещё встретим, но до них ещё нужно добраться.
Не то, чтобы друид поощрял убийства, но прекрасно знал, что порой без них не обойтись, особенно когда нужно что-то защитить, будь это чья-то жизнь или всё тот же хрупкий баланс. Так почему не позволить хищнику вкусить пищи из того, кого жизнь покинет так или иначе? Щадить фанатиков Абсолют Хальсин, например, точно не собирался.
[indent] – Попробовать… – уже строго произнес друид, с лица которого мгновенно исчезла мягкая улыбка, а мажорные ноты голоса сменились на холодную сталь. – Я не прочь помочь тебе, но боюсь, как бы это попробовать не превратило тебя в обезумившего зверя одержимого еще большей жаждой.
Друид ненадолго замолчал, хмуро поглаживая подбородок и глядя куда-то в сторону.
[indent] – Я готов делиться с тобой своей кровью, но лишь при условии, что ты сможешь себя контролировать, иначе моя помощь, как бы двусмысленно это ни звучало, станет медвежьей услугой. Что скажешь, Астарион? Ты уверен в себе?
Боги всемогущие, Хальсин и правда предлагал ему свою кровь.
Астарион облизнул сухие от волнения губы. Вялая апатия, которая одолевала его все эти дни, враз испарилась, и потускневшие от голода глаза зажглись в темноте горячечным красным. Его даже не задели обидные, хоть и справедливые, опасения друида – самолюбие потеснили жажда и сладкое нетерпение, от которого мелко дрожали пальцы; он был сейчас готов наобещать чего угодно и дать любые клятвы, если потребуется.
- Если я хоть в чём-то и уверен, так это в своём умении контролировать себя. Этим мастерством за двести лет я овладел в совершенстве, - вкрадчиво проговорил он и добавил, сцедив с зубов, как яд, каждое слово, - За это стоит сказать спасибо моему создателю.
О, Касадора можно поблагодарить за вколоченное в него смирение, противное его природе, умение сидеть на цепи и не бросаться на прутья клетки, едва почуяв запах еды; за привычку к голоду, ведь голод не так страшен, как отчий гнев. И даже теперь, когда наказание ему не грозило, на воле и вдалеке от дома, он вёл себя смирно и образцово, ни на кого не кидался, не облизывал пальцы, в бою перемазавшись кровью, а шёл мыть руки – какой послушный ребенок! просто загляденье! отец бы гордился.
(было что-то будоражащее в намерении нарушить запрет Касадора – от одной этой мысли Астарион приходил в испуганный восторг)
- Я не стану злоупотреблять твоей щедростью. Но даже если вдруг чу-уточку… (он изобразил эту «чуточку», ущипнув кончиками пальцев крупинку воздуха перед своим лицом) …увлекусь – тебе не составит труда остановить меня, верно?
Его улыбка сделалась шире и любезнее, а поза расслабленной, почти ленивой. Взгляд с интересом блуждал по фигуре Хальсина, словно Астарион впервые с момента знакомства решил рассмотреть его как следует. Прежде он не рискнул бы подойти к такому великану, выбирая жертв потщедушнее.
(сколько же должно быть в этих венах крови)
Открытое и умиротворенное лицо не портили даже свирепые шрамы, сейчас, в лунном свете, прорезанные особенно отчетливо; они словно продолжали узор витиеватой татуировки, оплетающей левую половину лица и спускающейся по шее вниз. Спокойствие и сила, исходящие от него, делали его похожим на тех каменных идолов, обитавших в Роще и будто бы дремавших, но способных, как выяснилось, испепелить недруга взглядом.
- Что ж… - сказал Астарион, нетерпеливо хлопнув в ладоши.
Шагнул было к друиду, но сообразил, что повиснуть у него на шее, встав на цыпочки, было бы чересчур неловко. Поэтому он глянул по сторонам и жестом пригласил Хальсина сесть на траву.
- Если ты готов, то… устраивайся поудобнее?
Отредактировано Astarion (2024-10-28 19:08:51)
Нетерпение Астариона было видно невооруженным взглядом. Он оживился, словно уставший, продрогший от слишком долгого поиска пищи хищник, что тут же показал свою истинную натуру. Хальсин видел, как ярко блеснули, словно загоревшиеся в темноте глаза и был готов поклясться, что длинные и острые клыки теперь как-то иначе смотрелись в холодном лунном свете. Как острая, обнаженная сталь, готовая пустить кровь своему недругу.
Сомнения, всё ещё шевелящиеся внутри, зажужжали назойливым роем. Нет, он не испугался, а лишь на мгновение усомнился в верности своей затеи, что тут же отразилось на его лице, не привыкшем скрывать свои эмоции, но повторная цепочка размышлений обо всём произошедшем, а главное о том, что Астарион всё это время удивительно стойко удерживал себя от человеческой крови, поставили жирную точку в этом вопросе.
Осознавать теперь открывшуюся причину подобного самоконтроля было несколько жутко. Как нужно обращаться с существом, чтобы оно обуздало свою природу и действовало вопреки ей из-за страха? Даже представлять не хотелось, через что этому эльфу пришлось пройти и что вынести.
- Хорошо. Я доверяю тебе, Астарион, - едва кивнул Хальсин на заверения словно пытаясь подбодрить самого обладателя острых клыков и зверского аппетита. Вряд ли он слышал что-то подобное последние пару сотен лет или вообще в полной мере осознавал, что такое настоящее доверие. Но никогда не поздно учиться жить заново, не так ли?
Даже если жизнь для тебя весьма условное понятие.
Конечно, Хальсину не составит труда остановить слишком увлекшееся вожделенной трапезой отродье, но его ответ на этот вопрос уже прозвучал. Он искренне хотел, чтобы «доверие» стало для Астариона отныне не только эфемерным словом из словаря, а чем-то, что он прочувствует в полной мере.
Как когда-нибудь по-настоящему познает слово «друг».
Расстояние между ними сократилось, и друид взглянул на эльфа сверху вниз, быстро осознав, что просто постоять как истукан и подождать пока тот сделает свое дело не получится, ведь Астарион едва мог укусить его за плечо, не то, чтобы дотянуться до шеи, где проходили самые легкодоступные и несущие быстрый кровяной поток артерии. Нет, конечно можно было дать ему свою руку, но это несколько портило затеянный Хальсином урок.
- Почти забыл о маленьком нюансе, - усмехнулся он и медленно опустился коленями на мягкую, чуть влажную после вечернего тумана траву. Внутри всё равно было несколько не по себе, но уверенность в правильности задуманного поступка и короткая молитва Сильванусу успокоили вдруг неспокойно забившееся сердце.
- Только не перестарайся.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [акт I, 1492 DR] маскарад нарушен
