Ночь – худшее время для тех, кто имеет больше одной мысли в голове. Может, двух. Но даже две мысли могут устроить такой переполох, кавардак и оргию, что из этого хаоса родится целый пантеон новых мыслей, и уже от них никуда не скрыться.
Возможно, Гейл накручивал себя, слегка поддавшись паранойе, но довольно сложно крепко спать рядом с теми, к кому нет доверия. Можно было возвести тысячи барьеров, наложить сотни защитных чар, и все равно не проснуться из-за перерезанного горла. Если есть охочий вскрыть тебя и посмотреть богатый внутренний мир, то пути всегда найдутся.
Декарис, дернув плечом, наконец сбросил с себя покрывало и сел. Сна ни в одном глазу, и Элдат ему в свидетели, но вряд ли хоть какое-то из сновидений доберется до него в эту ночь.
Не то, чтобы он был впечатлительным, и не то, чтобы был мягкосердечен – на его руках и посохе хватало и чужой крови, и подожженных задниц. Но все это были незнакомцы, которые в тот момент оказались опасными, а личинка, постепенно пожирающая мозг, торопила принимать решения более уверено. А тут кто-то из тех, кого приняли в ряды невольных приключенцев, кто-то, кто прямо сейчас сопел (или даже храпел) в соседней палатке…
В общем, пытаясь не представлять, какие его собственные кишки на вид, цвет и консистенцию, Гейл выбрался из спального мешка, больше походивший на наспех сочиненную кровать без остова, покопался в рюкзаке и, обзаведясь отличной бутылкой десертного вина, отправился к берегу реки.
Тут хватало укромных местечек, да и наведенные чары неплохо отпугивали диких животных и угроз покрупнее. Против целенаправленных поисков или кого посильнее они уже могут и не сработать, но пока можно расслабиться.
Вот Гейл, присев на небольшой выступ, откупорил вино и ничтоже сумнящеся сделал первый глоток. Да, прямо так, с горла. Тут ведь был только он да природа, и вряд ли хоть одна из богинь или богов обратили на него свое внимание. А если и так, то не с ними же он пьет, правильно?
С другой стороны, напиваться до беспамятства, чтобы заснуть, тоже не дело. На утро он будет чувствовать себя не так помято, как прямо сейчас, и Плетение будет все также послушно гладиться об его руки, и все же… Гейл был не из тех, кто перекладывает решение своих проблем на других людей, эльфов, дварфов и далее по списку. Как не был из тех, кто трусливо сбегает при встрече с опасностью. Однако каким может быть решение там, где первое впечатление оказалось обманчивым? Как найти лечение от вроде как приостановившегося цереморфоза, когда все мысли о том, как пережить ночь, когда по соседству – неудержимый убийца?
Ну, с другой стороны, если доберутся до него, то будет тот еще «бабах», и всякие тревоги сразу всей партии окажутся незначительными.
Гейл мрачно хмыкнул, вновь сделав глоток. Сладкий привкус амнийского вина напоминал ему о родном городе, а шум реки Чионтар – о глубоком Море Падающих Звезд, которое порой казалось таким же бесконечным, как подземный Скуллпорт, расположенный под Уотердипом.
— А-а, паранойя пополам с ностальгией, — проворчал волшебник, усаживаясь поудобнее, — какой отвратительный привкус у этого вина. Надо было брать Чалтанскую огневуху, она сразу язык до костей прожигает…
Звезды хитро подмигивали, словно Сэлуне, подслушавшая его ворчание, похихикала.

То ли алкоголь сделал свое алкогольное дело, то ли созерцание бегущей воды уносило все волнения, но на внезапный голос, раздавшийся посреди природной тишины, не вызывал желания вздрогнуть, вскочить или каким-то иным образом продемонстрировать крайнюю степень волнения. С другой стороны, пожелай ему кто участи того драконорожденного барда, вряд ли бы стал дал себя услышать.
Гейл мягко, с долей грусти, хмыкнул.
— Знание не всегда помогает справиться, но зато дает понимание, от чего на утро у меня будет голова как пустая бочка. В каком-то смысле лучше страдать от известно чего, чем теряться в догадках.
На мгновение вздернув указательным пальцем, волшебник полуобернулся. Шэдоухарт, таинственная жрица, осторожная в своих словах и действиях, похоже, тоже была впечатлена произошедшим. Как ни пытайся отгородиться от беды, но, если у тебя доброе сердце, оно не позволит.
Или это все инстинкт самосохранения? Гейл никогда не понимал, в чем разница.
— Сон приходит к тем, кто его ищет. Интересно, ищут ли его эльфы, — усмехнулся снова, но уже более жизнерадостно, приподняв бутылку… ах погодите, он уже не один. Пить с горла в компании дамы – моветон, пусть и некому больше его учить этикету.
В другой руке, словно из ниоткуда, возник вполне себе обычный кубок, словно брат-близнец того, из которого пила Шэдоухарт. Налив туда вина, поболтал кубок в руке, разгоняя возможный осадок. Протянул бутылку ей, предлагая налить вина.
— Амнийское, сладкий букет, с легкой кислинкой послевкусия. Хорошо подходит как для долгих посиделок в приятной компании, так и для быстрого снотворного.
Последний вопрос он хотел избежать, как любой человек желает избежать неприятной ему темы. Но личинки, пожиратели разума, наутилоид, поиски лечения… все это было не просто «неприятной темой» — это было их буднями, неотвратимой правдой последних дней. Все, что у них было общего, и все, что держало вместе.
Избегать этой было почти так же опрометчиво, как считать, что спать в соседней палатке с возможным убийцей – безопасно.
Впрочем, никто не мешал поставить защитные печати вокруг палатки…
Гейл поставил бутылку. Поболтал вино в кубке еще раз, словно разминал запястье. Его взгляд блуждал по кромке кубка, а язык так и не смог найти тех слов, что могли бы ободрить, не скатившись в оголтелый оптимизм.
— Кто знает, — наконец ответил то, что было самым точным ответом на такой вопрос. – Когда на второй день никто из нас не плевался кровью, а на третий никто не стал похож на перезрелый инжир, я начал задаваться вопросом, нормально ли это? Представь мое удивление. Никто из нас, хоть нас не один и не двое, не начинал походить на иллитида… а ведь все известные записи говорят, что цереморфоз занимает самое большое – семь дней.
Помолчав, опустил кубок на колено, а сам устремил взгляд на реку.
— Мы чувствуем что-то друг у друга, можем касаться мыслей, воспоминаний, событий… но ничего больше. Или то, что «больше», мы еще не знаем. Может, то, что сделала Страйф, как раз из этих новых побочных эффектов цереморфоза. А, может, и нет.
Кривая усмешка скрылась за кубком.
— Мы как новая форма жизни, неизведанная и невозможная для Фаэруна. Исключение из правил и известных норм. Кто знает, на что мы способны?
Вопрос повис в воздухе риторической недосказанностью.
Знают ли боги? Иллитиды? Хоть кто-нибудь?

Компания и впрямь была приятной. Гейл с легкой лучистостью улыбнулся, подтверждая, что приятность взаимная. Пожалуй, все они немного тянулись друг к другу, пусть и пытались изображать из себя стойких одиночек на пути безбашенных авантюристов, но истина раскрывалась в деталях и таких вот небольших разговорах то у костра, то за бутылкой чего покрепче.
Поставив рядом с собой кубок с вином, Гейл завел руки за спину и оперся на них, глядя на небо.
— Неприятности никогда не спрашивают, когда им прийти. Они трусливы, никогда не приходят по одиночке, атакуют стаей. Надо немало мужества и стойкости, чтобы с ними справиться… или достаточно быстрые ноги, чтобы удрать подальше. Есть пара замечательных заклинаний, которыми я пользуюсь аккурат для второго варианта.
Как и всякий волшебник, Гейл не был из стойких телом, но духом, как ему думалось, закален, и не раз. Весь ком навалившихся проблем с каждым днем казался уже не чем-то неподъемным, а вполне себе лирикой обычной жизни, с которой надо иметь дело лицом к лицу. Хочешь не хочешь, а у них была, как минимум, надежда, что как-то от мозгоедской личинки можно избавиться. Их затянувшийся цереморфоз давал бесконечно милосердную отсрочку, и этим надо было пользоваться. А еще – понять, кто или что к ним так великодушно, и для чего.
— Вряд ли новый вид, — выразил скепсис, коснувшись лишь одной стороны вопроса, снова подняв кубок. – В книгах ничего об способности эволюционировать иллитидов не припомню, а вот про их Великий План, заключавшийся в порабощении всех миров и планов, очень даже. Я очень надеюсь, что мой оптимизм имеет под собой основы, и мы имеем дело не более, чем с отщепенцами, которые подвернулись под руку.
Звучало почти как «ну пожалуйста, пусть это будет мелочь», хотя на самом деле Декариос подозревал нечто куда большее, чем сказал. Но и собеседница была не из тех, кому бы он доверил свои глубинные подозрения. Все они имеют право на тайны. А это даже тайной не назвать – так, домыслы.
— И я выпью за это, — мягко улыбнулся, подняв свой кубок. Тост и правда был хорош, а очередная порция вина уже мягкими когтями впивалась в ясность сознания. Отлично, еще пару кубков, и он будет спать как младенец.
Вопрос про безопасность одновременно и позабавил, и заставил погрустнеть, потому Гейл улыбнулся вновь, но улыбка вышла так себе.
— Конечно, особо действенное заклинание – встать на стреме, — сказал и коротко рассмеялся мягким, почти ласковым смехом. – Прошу прощения, Шэдоухарт, но кому, как не тебе, знать, что любое заклинание требует определенных условий, и не длится вечно. Когда-то я, может, и был способен сделать постоянного телохранителя из элементалей, но теперь, стоит мне закрыть глаза, они уйдут к первоистокам. Концентрация так же важна, как и молитва твоему божеству. Полагаю, и ты не можешь призвать стража для охраны твоего сна.
Плеснул еще вина в кубок, покачал его в руке.
— Можем присматривать друг за другом, ведь я, признаюсь от всего своего большого доброго сердца, заинтересован в нашей сохранности. В компании веселее искать того, кто выковыряет лишнего соседа из мозга. А тебе, как жрице, у меня доверия чуть-чуть побольше, чем к остальным из нашей компании любителей поковыряться в чужих…
«Кишках».
— … телах.

- Как и я, - усмехнулся Гейл по-доброму, но все же с налетом грусти. – Не только для магии, но и для наслаждения жизни предпочитаю себя таким, какой есть. Может, с небольшими корректировками…
«Без нетерифской сферы в груди, например».
Могло прозвучать как что-то скабрезное, будь в его голосе, выражении лица или позе хоть что-то от общения с намеками, но последняя фраза прозвучала уже не просто с налетом, а хорошо звучащей октавой невыраженной тоски. Его что-то тяготило, и он не спешил делиться этим с напарницей по распитию бутылки амнийского полусладкого.
- В некоторых случаях – и правда побольше, - помолчав, словно пытаясь вместе с очередной глотком вина проглотить и тоску, ответил куда бодрее. – Но, к нашему общему сожалению, это – роскошь, доступная великим героям и не менее великим волшебникам. А мы, как ты могла заметить, в такой дремучем углу Побережья Мечей, что вряд ли хоть один из них тут появится.
Тем не менее, этот разговор натолкнул его на одну мысль. Совершенно простую, но гениальную в своей простоте. Стоило подумать над ней чуть дольше, и Шэдоухарт тоже о чем-то задумалась. Гейл перевел взгляд на нее, отмечая, что ее задумчивость отличается. Словно она думала о чем-то более тяжелом, чем зачарованная веревка на входе в палатку…
В какой-то степени его подмывало спросить ее о многом. И о том, какое божество украло ее сердечко, и о том, что за странный артефакт она носит в своем походном рюкзаке. У него были домыслы, и не все из них оказывались утешительными. Ведь на наутилоиде, кроме прочего, могли оказаться личности, мало общего имеющие с добром и милосердием.
То, что сотворила Страйф, лишний раз это доказывало… пусть девушка и была вне себя от шока.
Но то, как держалась Шэдоухарт, и как берегла свои тайны, вовсе не походило на стандартные признаки амнезии или чего-то подобного. Ведь обычно жрецы добрых или нейтральных богов давали знать, кому поклоняются. Таинство хранили лишь те, кто опасался враждебности, то бишь, жрецы более… коварных и злых божеств.
Взгляд волшебника остановился на украшении в прическе Шэдоухарт. А затем, опустив взгляд на ее лицо, Гейл улыбнулся.
- Если у нас не получится с друидом, всегда можно попробовать со жрицей гоблинов, - словно бы легкомысленно выдал, усмехаясь с озорством. – Я бы оставил вариант с яслями гитьянок на самое сладкое. В любом случае, у Лаэ’зель ровно столько же вариантов, как и у нас. Одной в этих местах ей не выжить, потому-то она и держится с нами, несмотря на все. Хотя порой так странно на меня поглядывает, словно решает – убить меня, переспать или съесть. И я ума не приложу, в каком порядке.
Наполнив кубок до краев, мужчина поднял его в воздух.
- Будем надеяться, что хоть что-то из этого нам поможет. Но давай решать проблемы по мере их поступления. Я тут вспомнил про один, как ты говорила, трюк… но сначала – выпьем за то, что в моей умной голове такое бездонное количество знаний.
Он протянул кубок, чтобы соприкоснуться с сосудом Шэдоухарт.
- Есть два ритуала, и думаю, что что-то из этого может нам пригодиться, - отпив из кубка так, чтобы не оставалось на губах, причмокнул. – М-м, хороший букет. Так о чем это я? Ах да, ритуал преграждения. Для этого нам понадобится веревка. Складываем ее в круг, проводим ритуал – вуаля, у нас есть волшебная ловушка. Любой, кто наступит в нее, окажется подвешенным за ногу. Действует порядка восьми часов, потому подходит для долгого отдыха. Слышал еще про ритуал сигнала тревоги, но мало смысла от знания, что кто-то проник в палатку, если от палатки до наших мягких кроватей всего один шаг.
«И всего один удар в грудь».

Помянутая Этель вызывала у Гейла разнополярные чувства. Хотя бы потому, что от нее веяло магией не этого плана. Разве обычные старушки имеют настолько плотный ареол аберраций? Нет, сэр, никак нет. Он, конечно, озвучивал мысль, что доверять ей не стоило, но, как и сам замечал ранее, у них не то, чтобы были варианты…
- Тебе она не показалась… странной? – уклончиво поинтересовался, склонив голову набок. – Я про Этель. Та старушка у котла, раздающая похлебку, вызвала у меня меньше… вопросов. Да и как старушка, живущая на болотах, оказалась в Роще Друидов? Не похоже, что она беженка из Эльтуреля…
Эти и другие вопросы роились в его сознании, и лишь части из них Гейл дал осязаемость в словах. Остальные пусть пока побудут безликими и бесплотными опасениями.
Но не опасениями едины, и трюк с веревкой пришелся Шэдоухарт по душе.
- Можем подключить к зачарованию Уилла, - щелкнув пальцами, вспомнил и еще кое-что. – Клинок Фронтира разве не был следопытом? Думаю, у него побольше опыта в общении с веревками, чем у мага, предпочитающего общество книг.
Когда девушка сказала, что готова обложиться ловушками, Гейл не сдержался и прыснул смехом в кулак. Почему-то стало смешно от одного представления о том, как будет выглядеть изящная и красивая палатка жрицы.
- Звучит великолепно, - кашлянув, чтобы звучать серьезнее, мужчина все равно усмехнулся. – Представляю, как будет рад Астарион, когда ему придется потратить пару часов, чтобы разоружить эти ловушки. Или мы начнем день с парочки вывихов и ушибов.
Вино давало о себе знать, и потому Гейл с удовольствием плеснул еще.
- О, последние капли божественной амброзии. Когда уже придумают делать все бутылки бездонными?..
Подлив и напарнице по стакану, Декариос заметил, как дернулась Шэдоухарт, и потому искорки веселости как-то сами собой развеялись. Шутки шутками, а когда ближнему плохо, он не мог не беспокоиться.
- Ты в порядке? – он даже отставил свой бокал, подавшись вперед к девушке. – Что-то болит? Я еще не совсем выбрал свою норму, потому могу сделать тебе какое-нибудь полезное зелье.
И пусть его дыхание было частым от высокой концентрации вина в организме, глаза все также внимательно и обеспокоенно изучали лицо Шэдоухарт. Ему ведь не показалось? Она ведь даже выругалась. Это насколько же ей было больно?