Dungeons and Dragons |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [1487 DR] дитя мое, нас ожидает ад
дитя мое, нас ожидает ад
нас не полюбят нас уже не любят
за то что мы с тобой шаман и бубен
харон и лодка конь и конокрад
Описание сюжета игры:
Астарион и Далирия
1487 DR, Врата Балдура
Тебе придется смириться, новорожденное отродье, и выучить правила, как когда-то их выучил я.
Утренние заголовки «Балдурского вестника» принесли горожанам печальную весть о гибели доктора Далирии — главного врача Парламента Врат Балдура. Согласно официальной версии, она была убита безутешным и сошедшим с ума родственником одного из ее не так давно почивших пациентов, который посчитал, что в смерти виновен именно лекарь. Конечно же, на самом деле все было не так. Совсем не так. Однако звон золотых монет редко когда встречал сопротивление у мелких чиновников и разного рода низших служителей закона. Для Касадора Зарра сумма расходов на подкуп нужных людей вышла совсем незначительной, позволив избежать ненужных вопросов и расследования истинной причины смерти именитого лекаря. А главное, все остались в выигрыше, и болтать лишнего никто не станет.
Ее торжественно похоронили на местном кладбище, установив красивое надгробие из белого мрамора. Лекари из Парламента и ее знакомые никак не могли поверить в то, что она, еще столь юная по эльфийским меркам, так рано покинула этот мир. А ведь скольких она еще могла исцелить от ужасных недугов… Так закончилась жизнь доктора Далирии. И началась совсем другая — отродья Далирии.
Первым, что она ощутила, когда пришла в себя, была боль. Ужасная, ноющая боль во всем теле, словно ее долго и методично избивали палками. Эльфийка осторожно пошевелила конечностями, пытаясь оценить, насколько плохим было ее физическое состояние. Но несмотря на болезненную ломоту, тело охотно отозвалось, и никаких переломов или серьезных травм, хвала богам, не обнаружилось. Уже хорошая новость. Теперь осталось понять, почему вокруг так темно и тихо…
А темнота повсюду царила кромешная, без единого просвета. Далирия резко распахнула глаза, но все вокруг так и осталось иссиня-черным, будто ее окунули в бочку с чернилами или… выкололи глаза? От этой мысли в первые мгновения ее охватил страх. Липкий, холодный, животный страх, который сковал ее крепче, чем самые прочные цепи. С трудом стряхнув оцепенение, она резко подняла руки, желая прикоснуться к глазам, но с первой попытки ей этого сделать не удалось. Кисти достаточно ощутимо ударились обо что-то твердое и, судя по звуку, кажется, деревянное? Эльфийка нахмурилась, но все же смогла поднести ладони к лицу, осторожно прикасаясь ледяными пальцами к глазам. Они были целы, они были на месте. Нет, она не потеряла зрение, вокруг действительно всего лишь было темно. Далирия осторожно пошевелилась и попыталась понять, где она оказалась.
Ощупав руками и даже ногами пространство вокруг себя, она вдруг подумала, что это мог быть гроб. Самый обычный деревянный гроб, место последнего пристанища их бренных тел в этом мире. Но что произошло? Как так вышло? Она попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но память отзывалась крайне неохотно. Кажется, она собиралась посетить какой-то закрытый благотворительный вечер? Вино, угощения, светские беседы. А дальше? Что было дальше? Проклятье. Никак не вспомнить… Только чей-то пристальный взгляд рубиновых глаз, вызывающий невольный холодок по спине.
— Эй? Кто-нибудь? — сипло пробормотала эльфийка и попыталась постучать по нависшей над ней деревянной крышке. Неужели ее похоронили заживо? О, если ее никто не услышит, если она не сумеет выбраться в ближайшее время, то умрет мучительной смертью от недостатка кислорода! От этих мыслей ей вновь стало жутко.
Нужно дышать как можно медленнее, чтобы…
И тут вдруг Далирия поняла одну невероятную вещь: ее грудь не вздымалась и не опускалась от дыхания. Воздух был ей совершенно без надобности.
— Невозможно… — отчаянно прошептала она. — Это всего лишь дурной сон. Не могла же я…
— Эй, там! – он постучал кулаком, как в дверь, в крышку гроба, — Не шуми! Не хватало ещё, чтобы сюда сбежалась вся городская стража…
Землю, еще не слежавшуюся и рыхлую после похорон, копать было нетрудно, и все же Астарион убил на это добрый час, а то и два, прежде чем полотно лопаты заскребло по дереву. Он сам уже по плечи умещался в яме, а холм выкопанной земли полностью завалил соседнее надгробье. К этому времени Астарион успел тысячу раз проклясть Касадора и даже думал недовольно, не взять ли пример с отца и не подождать ли попросту, пока девчонка выкарабкается своими силами.
Да, прежде Касадор делал это сам. Ему доставляло особое удовольствие стоять у могилы новообращенного вампира и лично наблюдать, как тот, очнувшись в боли и страхе в деревянной ловушке, выбирается, проскребая ногтями и проламывая в исступлении доски, разрывая руками землю и давясь ей, залепляющей рот и глаза, наружу… Очаровательные подробности, которые Астарион предпочел бы не вспоминать.
Так или иначе, в этот раз отец поручил Астариону вытащить из могилы и привести в дом его новое «дитя». То ли из вредности, то ли у него были дела поважней…
— Слышишь меня? – окликнул покойницу Астарион, — Прикрой личико, чтобы землей не засыпало!
Он поддел крышку гроба штыком лопаты и налег грудью на древко – доски разошлись с противным скрипом, обнажив соединяющие их, как нити распоротой ткани, гвозди; затем раздался треск – и крышка поддалась, соскочив с крепежей. Во все стороны брызнули мелкие щепки и комья земли.
Что ж. Умершие в царстве живых (он скользнул взглядом по верхушкам надгробных каменей) оживают в царстве мертвых. Поэзия! Отец любит поэзию. Наверное, самая нелепая из его причуд – безжалостного изверга могут тронуть красивые стихи! И это не добавляло его образу, мм, «человечности», если угодно. Скорее уж наоборот. Было в этом что-то странно жуткое — абсурдно и невзначай, как если бы тебе в лицо вдруг рассмеялась птица.
Бррр.
Астарион выпрямился, вытирая перепачканные руки платком и с любопытством рассматривая девушку, лежавшую в деревянной постели – хрупкую, белокурую, с острыми чертами лица и припадочным блеском в глазах. Изможденную и явно перепуганную.
Край его губ едва дернулся: неужели он выглядел так же… жалко?
— Доброе утро, моя прелестная куколка, время превращаться в бабочку! – сладко проворковал он, глядя на нее сверху вниз, и с фальшивым сочувствием добавил. – Что, скверно тебе? Ничего, это пройдет… Далирия, не так ли? По крайней мере, так написано на твоей могиле.
И он протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
Какое-то время эльфийка провела в полной тишине, изредка нарушаемой ее тихим бормотанием, иногда переходящим в отчаянный крик. Но кто услышит ее, если это в самом деле окажется гроб, закопанный в землю на глубину пары ярдов? И что же, дьявол побери, произошло? Почему она не может ничего вспомнить?
Внезапный шум откуда-то извне заставил Далирию замолчать и прислушаться. Звук снаружи был очень похож на то, словно кто-то раскапывал землю, орудуя лопатой. Неужели кто-то услышал ее призывы о помощи?
— Эй, я здесь, под землей! — изо всех сил закричала она, а затем услышала стук и незнакомый голос, который, судя по всему, обращался к ней и просил не шуметь. Эльфийка послушно затихла, а сердце ее наполнилось радостной надеждой. Все былые страхи и переживания мигом улетучились, даже мысли о том, что необходимости в дыхании больше не было. Кем бы ни был этот разумный с лопатой, благодаря ему она сможет выбраться из заточения! Не иначе боги услышали ее мольбы и послали спасителя. О, если бы она только знала, что в ее нынешнем состоянии богам уже не было до нее дела…
Когда лопата наконец ткнулась в деревянную крышку, Далирия испытала облегчение. Даже если упомянутая стража решит прибежать на шум и спугнет того, кто ее откопал, дальше она уже сможет выбраться самостоятельно. Но этого не случилось, и вскоре тот же самый голос посоветовал прикрыть лицо. Эльфийка послушно последовала рекомендации и даже на всякий случай повернула голову в сторону. Затем последовал оглушительный треск, и девушка поняла, что она наконец-то свободна. Поспешно отряхнувшись от земли, Далирия открыла глаза и приподнялась на руках. Перед ней, протянув ладонь, стоял молодой белокурый эльф.
— Утро? — она озадаченно возвела глаза к небу и убедилась в том, что вместо солнца на темном полотне сияли звезды. — Сомнительное утро.
После некоторых раздумий эльфийка все же ухватилась за протянутую руку и поднялась на ноги.
— Я Далирия, все верно. А ты? — она нахмурилась, рассматривая лицо спасителя. — Расхититель могил? В любом случае, я не собираюсь тебя осуждать за твою деятельность. В конце концов, если бы не ты, я бы так и осталась задыхаться в гробу под толщей земли. Спасибо.
Задыхаться. Последние слова заставили вернуться к ужасающему открытию, которое она сделала, находясь в деревянном гробу. Ее медицинская практика, знания и жизненный опыт подсказывали, что с живыми такого происходить не могло. Но и охарактеризовать себя мертвой она так же не могла. Мертвые не говорят, не думают, не двигаются, если только они не нежить. И вот эти умозаключения выбивали почву из-под ног.
— Я, наверно, пойду? — осторожно уточнила она у эльфа. — Если тебе что-то нужно из ценностей, то… — Далирия аккуратно ощупала шею сзади и сняла с нее какое-то украшение, а затем кольцо с пальца и протянула это спасителю. — Это все, что есть. Я никому не скажу, чем ты занимаешься. Честно.
— Давай я присмотрю за твоими сокровищами, милая, а то еще потеряешь… — ласково промурлыкал Астарион, шустро схватив девичьи цацки и спрятав их в карман, и вздохнул, — Ты ничего не помнишь, да?
Астарион, будучи одним из первых обращенных Касадором отродий, поначалу чувствовал себя избранным — в те времена, когда их было всего двое: Аурелия, старшая сестра, упрямая и последовательная в своем служении, и он, Астарион, строптивый и беспутный младший брат, от которого проблем было больше, чем проку. Непокорный, да. И всё же – отчасти польщенный своей исключительностью, ведь тогда Касадор делил между ними двумя и свою милость, и свою жестокость, им не было нужды соревноваться между собой за лучших жертв, принесенных к ногам отца, и казалось, так будет всегда…
Но Касадору быстро наскучивали его безделушки, и он заводил новые – со временем их стало трое, после – четверо, и так далее, и прежнего равновесия больше не было, потому что отца бесконечно развлекала их грызня; ему нравилось стравливать их между собой, как бойцовских собак, в погоне за звание его любимчика, постоянно повышая ставки.
И вот уже отец вызывает Астариона к себе, чтобы поручить ему достать из могилы и привести в дом очередное отродье, седьмое по счету. В их спальне становилось тесновато, и Астарион заранее проникся ревностью к новообращенной вампирке, но, поразмыслив, решил: быть может, это возможность приобрести союзницу, в сговоре с которой будет проще противостоять что изобретательной подлости Вайлет, упражнявшейся в сочинении самых гнусных пакостей для своих братьев и сестер, что рвению Леона, из кожи вон лезущего лишь бы услужить хозяину.
— Меня зовут Астарион, — он с шутовской церемонностью поклонился, — Счастлив знакомству.
Надо отдать ей должное, держалась она с впечатляющей невозмутимостью — то ли впала в ступор от шока, то ли от природы обладала стойким нравом. Это хорошо. Астарион опасался, что ему придется усмирять впавшую в истерику девчонку.
Он быстро накидал в могилу земли, малость присыпав гроб – так, чтобы это и правда выглядело, как работа гробокопателей. После чего нагнал собравшуюся уже уходить Далирию и, галантно, но цепко, взяв ее под руку, повел за собой к кладбищенским воротам. Теперь главным было не нарваться на ночных гуляк – еще не хватало, чтобы неопытное дитя, почуяв кровь, набросилось на какого-нибудь бедолагу.
— Ты права, нам нужно поторопиться и привести тебя домой до восхода солнца!.. – говорил он беззаботно, — Я знаю, ты сейчас ужасно голодна, но потерпи немного: дома тебя как раз ждет ужин. Я приготовил птицу! Роскошь что за блюдо. А за ужином ты расскажешь мне о себе. А я расскажу тебе обо всем остальном – тебе же наверняка любопытно!
— Не помню, — честно ответила Далирия и отрицательно качнула головой, проследив краем глаза за тем, как расхититель могил спрятал в карман украшения. Ее немного смутила фраза, которой он сопроводил сей жест, но эльфийка списала это на странную форму вежливости. Мол, он их забирает не насовсем, а на какое-то время. И обязательно потом вернет. Лекарь мысленно хмыкнула, но вслух не сказала ничего, только улыбнулась слегка нервно в ответ.
— Должно быть, я слишком много выпила вина на том вечере. Непозволительная и непростительная ошибка, которая, как мы видим, каким-то неведомым образом привела меня сюда. Что ж, приятно было познакомиться, Астарион, — эльфийка склонила голову в вежливом полупоклоне и, убедившись в том, что убивать ее прямо на месте как свидетеля расхищения могилы не будут, равно как и препятствовать ее уходу, принялась карабкаться по земляным стенам ямы.
— Удачных тебе раскопок, — выбравшись из могилы, произнесла на прощание Далирия и попыталась отряхнуть испачкавшееся в грязи белое траурное платье. В таком виде определенно лучше никому на глаза не попадаться. Благо, что на дворе стоял самый разгар ночи и никакого намека на рассвет.
После недолгих размышлений о том, что делать дальше, эльфийка решила, что стоит вернуться домой. Привести себя в порядок, переодеться и хорошенько подумать о том, что с ней случилось. Конкретно сейчас девушка старательно не позволяла себе впадать в отчаяние или иную форму контрпродуктивного поведения. Потом, все потом, когда она окажется в безопасности…
Но уйти далеко она не успела. Новый знакомый по имени Астарион отчего-то решил составить ей компанию. Причем несколько бесцеремонно, что эльфийка опешила от подобного напора и первые несколько секунд послушно шла вместе с ним, даже не пытаясь вырваться. Впрочем, осознание пришло достаточно быстро и она остановилась на месте, как вкопанная, после чего попыталась выдернуть свою руку из цепкой хватки эльфа.
— Послушай, я, конечно, тебе очень благодарна за то, что ты меня выкопал, но это уже лишнее. Я прекрасно помню, где мой дом и… Что ты сказал? — брови Далирии изогнулись в молчаливом недоумении, когда Астарион вдруг заговорил об ужине, который тот приготовил. Лицо девушки заметно помрачнело, а в голове начали выстраиваться какие-то сумасшедшие теории, одна другой краше.
— Какой ужин, мы ведь едва ли знакомы? Или мы познакомились на том вечере?
Эльфийка невольно отпрянула от него, потому что от одной из мыслей, пришедших в ее светловолосую голову, стало страшно.
— Я никуда с тобой не пойду, — она протестующе замахала свободной рукой и в очередной раз предприняла отчаянную попытку освободиться. Дьявол побери, и почему этот хрупкий с виду эльф держал так крепко?
Астарион с досадой закатил глаза — ну вот! началось. Девчонка очувствовалась достаточно, чтобы начать брыкаться – как бы не пришлось тащить ее силой!
Он только сейчас понял, какую пакость подбросил ему Касадор. Сам-то Астарион, едва обращенный, сопротивляться не мог. Создатель сказал «за мной» — и он поплелся за ним, как на привязи; создатель сказал «молчать» — и он молчал всю дорогу, будто ему рот зашили. Весь его протест выражался в панических мыслях, мечущихся беспорядочно внутри черепушки, и в вытаращенных от ужаса глазах.
Он не прочь был бы скомандовать сейчас Далирии «за мной» и «молчать», только чхать она хотела на его команды – у него не было над ней власти, какая была у отца. Придется извернуться.
Астарион снова зацыкал на нее, опасливо озираясь:
— Ну-ну! Не упрямься. Боюсь, у тебя нет выбора. Дома тебя не ждут – тебя похоронили, забыла? – и вряд ли будут рады видеть покойницу. К тому же без приглашения ты не сможешь войти. Полюбуйся на себя, в конце концов…
Закружив ее, как в вальсе, вокруг собственной оси, он развернул её, держа за плечи, к окнам кузницы, до которой они успели дошагать и у которой затормозили.
— …Ты хочешь заявиться в таком виде к себе домой?
В пыльных стеклах отражалась прорисованная лунным светом улица позади них и кладбищенская ограда. Чего в них не отражалось – так это Далирия. Как и Астарион, впрочем. Он наклонился к ее уху и проговорил участливо, тщательно пряча недовольство:
— Я не собираюсь причинять тебе вред, — терпеливо, как маленькому ребенку, — Напротив – я хочу помочь! Идем же… Теперь у тебя будет новый дом. Тебе понравится — а может, не понравится, но тут уж ничего не поделать…
Его раздражали эти виляния вокруг да около – но не орать же на весь Нижний Город «вампир, глядите, вампир!» Нет, нет. И он был готов зажать ей рот ладонью, если вздумает шуметь.
Он снова настойчиво потянул ее за собой.
— Значит, прием ты все-таки помнишь! – обрадовался он.
Кажется, они и правда перекинулись парой слов в тот вечер. Астарион не был уверен – таких балов на его памяти было немало, однако он старался не всматриваться в лица гостей и в итоге они все смазывались в памяти одно гудящее и пульсирующее пятно.
– Чудно! Может быть, вспомнишь заодно, чем он закончился..? Я могу рассказать только в общих чертах, но буду рад услышать подробности!
Не то, чтобы ему было действительно интересно – он лишь пытался отвлечь Далирию болтовней, пока сам волок ее к воротам замка.
Отредактировано Astarion (2024-10-29 22:11:09)
— Я просто впала в глубокую летаргию, так бывает. Я главный лекарь парламента Врат Балдура, я знаю, о чем говорю… — Далирия продолжила упрямо мотать головой и пытаться вырваться из хватки эльфа. Ужасный, глупый розыгрыш. Сущая нелепица! Она вернется домой, вернется в парламент и непременно все им объяснит. Ведь случаи возвращения из мертвых не являлись невозможными.
За мысленными отрицаниями она не заметила, как возня по итогу превратилась в какой-то странный вальс. Покрутившись на босых мысках вокруг своей оси, девушка оказалась в шаге от окна какого-то незнакомого ей здания.
— В каком виде?.. — недовольно огрызнулась она, но все же бросила косой взгляд в замутненное, покрытое толстым слоем пыли стекло.
И… не увидела в нем ничего. Вернее, увидела отражение всего того, что осталось позади них с Астарионом. Но не себя. И не его.
— Нет, нет, только не это… — Далирия ощупала сначала свое лицо, а затем принялась с остервенением стирать ладонью пыль со стекла, словно надеялась тем самым хоть что-то изменить. — Проклятье…
Ладонь эльфийки невольно сжалась в кулак, и она в бессильном отчаянии ударила по дереву оконной рамы. Крошечные детальки пазла сложились, наконец, в единую картину, которую она так старательно до сего момента отказывалась принимать на веру. Не хотела и всеми силами избегала. В ее личной практике такого не случалось, но она знала о существовании проклятия вампиризма. Когда-то она даже увлекалась исследованиями в этой области, но стоящей внимания информации было настолько мало, что приходилось довольствоваться байками и сомнительной достоверности трактатами из библиотеки. И только в одном сходились все источники: от этой болезни не существовало лекарства.
— Это… это ты сделал? — Далирия судорожно сглотнула и потянулась свободной рукой к шее, ощупывая ее. Подушечки пальцев ощутили пару неровностей на коже, которые действительно могли быть следами от клыков. Что она вообще знала о вампирах? И что из этого было правдой, а что не имеющим под собой доказательств домыслом? Как иронично, что теперь эльфийка могла выяснить это на собственной шкуре.
— Я плохо его помню, и еще хуже помню, чем он кончился, — мрачно отозвалась она, попытавшись в очередной раз хоть что-нибудь вспомнить. Но все, что она могла воссоздать из того вечера — это чей-то внимательный, пугающий взгляд рубиновых глаз. Далирия вновь решительно уперлась ногами в землю и потянула эльфа на себя, заглядывая в его глаза. Нет, определенно она чувствовала весь вечер не его взгляд.
— Давай так. Ты рассказываешь начистоту, какого дьявола происходит. Куда ты меня тащишь. Что за новый дом. Иначе клянусь тебе, я подниму такой шум, что сюда сбегутся все окрестные патрули. И я не шучу.
Эльфийка выглядела серьезной и настроена была определенно решительно. И пусть в силу ее нынешней природы у нее самой могут быть проблемы, плевать. Далирия отказывалась шагать вслепую в неизвестность.
— Я бы не советовал поднимать шум, — фыркнул Астарион, наблюдая за ее суетой, и скрестил руки на груди; он начинал терять терпение, — Если сюда заявится стража… как думаешь, что они сделают первым делом? Ты больше не «главный лекарь парламента Врат Балдура» (он передразнил ее интонации), ты нежить, козочка моя. Тебя даже слушать не станут – свяжут и будут окунать в Чионтар, пока полностью не растворишься, как сахарок в горячем чае. А это, знаешь ли, довольно больно.
И ему, Астариону, тоже будет довольно больно, когда Касадор узнает, что он упустил его новорожденную «дочку». Безрадостная перспектива.
— Ладно… Оставь уже в покое это окно, а то насквозь протрешь… Это сделал не я. Я лишь откопал тебя – можешь сказать «спасибо, Астарион, очень мило с твоей стороны, Астарион», ведь мне-то в своё время пришлось выкапываться самому…
Астарион вздохнул. Он очень надеялся отложить все разговоры до возвращения в замок, но Далирия ни в какую не соглашалась сдвинуться с места, пока не получит ответов. И ему ничего не оставалось, кроме как объяснять ей всё прямо здесь и сейчас.
Он украдкой огляделся – не маячат ли в поле зрения загулявшие полуночники. Во Вратах Балдура даже ночью трудно найти уединенное место – в каждом закоулке можно было нарваться на пьянчуг, разбойников, попрошаек или влюбленных отроков. Ну и на наёмников Пылающего Кулака, само собой. Где-то за углом слышались голоса, но они проплыли мимо и затихли вдалеке. Скрипнула дверь и раздался плеск воды – кто-то вылил за порог помои. Астарион выждал мгновение, пока всё не смолкло, и заговорил, понизив голос до шепота:
— Это сделал Касадор Зарр. Но мы зовём его «отец», потому что ему так приятнее, — он невольно поморщился и поглядел в сторону высящегося над ними замка. – А это наш дом. Роскошная берлога, не правда ли? Впрочем, ты ведь была там и сама видела…
Его лицо сделалось неожиданно печальным, и печаль эта была искренней:
— И не вздумай бежать. Это бесполезно. Ты только сделаешь себе хуже, — он горько усмехнулся, — И не себе одной, но и тем, кто был тебе дорог. Я пробовал и знаю, о чем говорю.
Он повернулся к ней и, стряхнув с себя уныние, вновь заулыбался с видом сытого кота:
— Ах, все городские тщеславцы мечтают попасть на прием у Касадора Зарра, ведь всем известно, что он приглашает на свои вечера только избранных! Высшее общество, толстые кошельки, выгодные связи… Музыка, танцы и лучшие вина Фаеруна… Ну, теперь ты знаешь, какая участь ждет его гостей, — он покровительственно взял ее за узкие плечи и произнес с убедительным видом, — И нам с тобой еще повезло! Нас ведь могли просто съесть, а вместо этого дали вечную жизнь. Согласись, это лучше, чем смерть.
Ну, да.
Он поначалу был достаточно глуп, чтобы утешаться этой мыслью.
Но с годами это прошло.
— Касадор Зарр… — на выдохе пробормотала Далирия, повторив за своим «спасителем» словно эхо. Это имя вызвало невольный мороз по коже, хотя нежить не должна была испытывать ни холода, ни жара. А если бы ее мертвое сердце продолжало биться, то оно определенно пропустило бы пару ударов.
«Касадор Зарр», — она мысленно повторила имя еще раз, и в голове ярким вихрем закружились воспоминания о том роковом вечере и том, что ему предшествовало. О, как она была польщена, когда обнаружила среди писем то самое заветное с гербом дома Зарров. Как ликовало ее тщеславие, когда эльфийка увидела внутри конверта приглашение на знаменитые среди знати Врат Балдура вечера в его замке. А затем она вспомнила тот самый пугающий взгляд, что преследовал ее весь вечер. Оценивающий взгляд хищника, принадлежавший хозяину роскошного дома. И вино, много вина. Терпкого, дурманящего.
— Милостивый Наралис… — от прикосновения Астариона, опустившего руки на ее плечи, стало еще больше не по себе. Далирия невольно отшатнулась, пытаясь собраться с мыслями. Разумеется, от осознания того, что с ней случилось, ей захотелось сбежать. И уже не домой, а прочь из города. Как можно дальше. Но было ли это разумно после того, что сказал ее «спаситель»? Что если он просто пугал, облегчая себе задачу?
— Я не уверена, что такое существование лучше смерти… — бывший лекарь нахмурилась и отрицательно качнула головой. Там, по другую сторону многовековой жизни, их ждали боги Селдарин. И не было ничего страшного в том, чтобы с ними воссоединиться. Если ты не тот редкий отступник, который предпочел не верить ни в кого из божественного пантеона.
— Почему у тебя не получилось сбежать? Что пошло не так? — Далирия бросила тоскливый взгляд на возвышающийся перед ними замок, а затем посмотрела на собеседника. Если она пойдет с ним туда, за высокую каменную стену, то пути назад уже не будет. А пока в груди все еще теплилась слабая надежда. Возможно, он просто плохо продумал план. Недостаточно подготовился. Был неаккуратен. Или его близкие оказались под угрозой, что открыло доступ к шантажу. У лекаря же никого не было. Коллеги — да, но не друзья или родные. Вся ее взрослая и сознательная жизнь была отдана карьере. Про ее одержимость знаниями и трудоголизм даже шутили, что если она и выйдет замуж, то исключительно за свою работу. Ничто, кроме карьеры, не держало ее во Вратах Балдура. И проклятый вампир, возомнивший себя вершителем чужих судеб, отобрал у нее смысл и цель жизни. И ведь Астарион был прав. Не существовало ни одной истории, когда вампир открыто жил среди общества и не подвергался гонениям. Во всяком случае, до ушей Далирии такие не доходили.
— Наралис милостивый, почему я? Почему со мной?! — устало пробормотала она и ощутила, словно время песчинка за песчинкой убегало от нее прочь. А вместе с тем решалась и ее судьба.
Вы здесь » Dungeons and Dragons » Прошлое » [1487 DR] дитя мое, нас ожидает ад
