В моменты, когда это просыпалось, Гейл буквально ощущал, что душа вот-вот оторвется от тела.
Он чувствовал, как внутри него словно что-то шевелится, пульсирует подобно живому существу. Оно ворочалось в беспокойном сне, вертелось как недовольным всем и вся зверь, желающий как следует набраться сил и вырваться. Аппетит этого монстра рос не по дням, а по часам, и Гейл уже не мог сам насытить его полностью.
В какой-то момент его жизнь превратилась в борьбу за выживание. Его башня в Уотердипе, заполненная книгами и артефактами, пустела, а голод становился все сильнее. И когда он решил отправиться на поиски новой трапезы, все закончилось вынужденным путешествием в качестве похищенного, а не приглашенного гостя, на наутилоиде иллитидов. Судьба любит издеваться над отчаявшимися, не так ли?
Гейл знал, что однажды наступит момент, когда он не сможет унять этот голод. Сила, которую он сдерживает, вырвется, и все вокруг… И неясно, чего стоило бояться больше – цереморфоза, взрыва или того, что любое сражение для него как балансировка на самом краю острого лезвия.
Потому когда он подошел к жрице, его бледное лицо выглядело едва ли лучше невозмутимого покерфейса Иссохшего.
- Шэдоухарт, ты, случаем, не занята? – натужно улыбнувшись, провел рукой по лбу, опираясь о посох.
Возможно, ночь с вином и разговорами немного укрепили непрочные узы доверия, но обращался к ней Гейл вовсе не поэтому, а потому, что не так давно в их руках оказался еще один не совсем простой предмет. Магические артефакты разной степени ценности тут и там были разбросаны по Фаэруну, и даже в таком отдаленном медвежьем углу, как окрестности Изумрудной Рощи, кое-что, да находилось. Возможно, именно у девушки и завалялось что-то, что поможет ему снова ощущать свое тело живым, а душу не пытающейся отлететь раньше времени в чертоги Мистры. Так скоро и при таких обстоятельствах волшебник не был готов с ней видеться.
- У меня есть… небольшой нюанс, который… м-м, сказывается на моем состоянии. Не могла бы ты уделить мне немного своего времени?
Вот так сразу делиться о своей «маленькой большой проблеме» было довольно непросто, потому ему стоило бы придумать что-то получше. Но когда в ушах стучит собственное сердце, захлебывающееся агонией от судорог, выкручивающих мышцы наизнанку от нетерийской магии, приходилось прикладывать вдвое больше усилий для самоконтроля. А уж сколько внутренних сил уходило на поиск и обдумывание верных слов…

Привычка внимательно наблюдать не только за окружением, но и окружающими, была сильнее всей боли. Потому-то Гейл словно получил отрезвляющую пощечину, заметив быстрый взгляд жрицы куда-то в сторону.
Ах да, цереморфоз. На краткое мгновение он и позабыл про вредного червячка, снующего в мозгах.
- Это не связано с личинкой, если ты об этом, - сразу успокоил, со слабой усмешкой присаживаясь на предложенный стул. В ногах не было ни сил, ни правды, потому это было очень своевременно. – Как бы так сказать…
Он вздохнул так, словно вся тяжесть мира легла на его плечи. Не то, чтобы его плечи выглядели хрупкими, а тяжесть мира – неподъемной для довольно амбициозного Гейла из Уотердипа, но все-таки он оставался смертным, которого постоянно терзала тьма Теневого Плетения. Когда ты в груди носишь свой личный кошмар, который может по недосмотру стать кошмаром для метрополиса Побережья Мечей, ты уже кое-что понимаешь про тяжесть мира.
Гейл прикрыл глаза, опустил голову, собираясь с мыслями. Ему следовало остерегаться даже этого момента и всех вопросов, что могли бы последовать, потому стоило подвести к признанию более… основательно. Если Шэдоухарт откажется принять его маленькую большую тайну и помочь в ней, то, пожалуй, ему стоило рассмотреть альтернативные варианты.
Все-таки где-то тут был вход в Подземье…
- Мы уже некоторое время путешествуем вместе, и во время этих путешествий я наблюдал за тобой, - вдруг начал говорить, подняв голову, открыв глаза. Уставшие глаза, полные смятения, отчаяния и робкой надежды. – За всеми, с кем нас свел путь. Я хочу, чтобы ты знала – мне нравится то, что я вижу. Как ты смело идешь к своей цели, как вызываешься помочь там, где это необходимо… как бережешь свои тайны, с уважением относясь к чужим. Потому прошу, прими мои следующие слова как подтверждение того, что я могу тебе доверять. Ведь мне нужно, чтобы и ты доверилась мне.
Он облизнул губы, набрал воздуха в легкие, чтобы не прерываться, задыхаясь от гнетущей боли.
- Наше путешествие однозначно продлится некоторое время, но я уже чувствую себя обязанным признаться… однако я должен просить тебя не спрашивать больше, чем я тебе расскажу. Это и так бремя, которым я пока не готов делиться. Так… ты поможешь мне?

Пока Шэдоухарт вглядывалась в его глаза, он видел в ее взгляде любопытство. Не яркое и искреннее, как у детей, которые неумело прячут свои чувство, а осторожное, поднимающее голову хищника, почуявшего чей-то лакомый секрет. И в остальном девушка вела себя ровно также, и все же именно ее осторожность, граничащее с чем-то более темным, давало повод задуматься, что и у нее есть свои секреты. Может, она их коллекционирует? Он-то помнил, как после первой ночи внимательно слушала его мрачные философские речи…
И все-таки, когда она не стала отказываться, а задумалась, Гейл почувствовал смятение. Это было почти как перед экзаменом в Академии Черного Посоха, когда сам архимаг испытующее раздумывал – оставлять ли юное дарование, отмеченное самой Мистрой, на второй год из-за вопиющего поведения, или все-таки дать ему шанс вольной жизни. Но тут все-таки было иначе. А от того и ощущалось острее.
Но когда она не отказала, стало легче дышать.
- Спасибо… спасибо тебе, Шэдоухарт, - вздох облегчения. – Я рад, что доверился именно тебе.
Еще один вздох, и на мгновение отступившая боль с новой силой вонзила когти в болевые точки. Гейл поморщился, потер ладонью лицо.
- У меня есть… определенный недуг. Отличный от мозгоедской личинки, но такой же смертельно опасный. Единственный способ успокоить его – это взять магический артефакт и поглотить Плетение, использованное для его зачарования. Почти перед самым похищением я успел впитать Плетение артефакта и этого хватило, но… пришло время…
Теперь он приложил ладонь к телу, как бы полуобнимая себя – тело свело неприятной судорогой, из-за которой он побоялся вздохнуть полной грудью.
- Ох… Эльминстерова борода… кажется, у нас как раз-таки было несколько магических предметов. Мне хватит и одного.

Губы Гейла тронула слабая улыбка, полная тоски и невысказанной боли. За улыбкой было словно эхо его же слов, что больше он ничего не скажет. Разве что кивнул на вопрос неизлечимости. С теми методами, возможностями, заклинаниями и зельями, что у них было, его не спасти. И даже тот метод, который придумал он, был попросту отсрочкой от неизбежного.
- Все, что я мог рассказать тебе про свой недуг, я уже рассказал, - проводя тонкую грань, за которую лучше не переступать, довольно миролюбиво и спокойно для своего состояния произнес мужчина, рвано выдохнув. – К сожалению, пока мне нечего добавить.
В этом крылось куда больше опасений, чем можно было передать. Разумеется, узнай жрица про истинную природу его «недуга», то могли быть и другие реакции. Да что там, его могли тут же выгнать из лагеря… и, честно говоря, Гейл опасался этого исхода. Он уже начал привыкать к разношерстной компании, но еще ему нравилась искра надежды, объединяющая таких разных их во что-то единое. Возможно, именно надежда и была тем маяком, что пока еще давала ему сил двигаться вперед, несмотря на свою ношу.
- Помню, помню… то-то от этих обломков веяло магией.
Когда Шэдоухарт скрылась в палатке, Гейл стиснул зубы и наклонил голову. Вспышка. Еще одна. Пульсация. Плоть вокруг сферы горела, тлела и заходилась судорогой. Нетерийская магия не истребляла своего носителя, но делала больно иначе. Так, чтобы не захотелось жить. Так, чтобы смерть казалась вполне себе оптимистичной альтернативой бытию.
Он посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Повернул их ладонями вверх. Непривычные к тяжелому труду, испещренные мелкими шрамами от страниц книг и гримуаров, сейчас его руки, обычно уверенно выводящие даже сложнейшие формулы Плетения так, будто то бардовская симфония, подрагивали и подергивались. Сжал их в кулаки. Жалкое зрелище. Никогда еще Гейл из Уотердипа не чувствовал себя настолько жалким.
Но он взял себя в руки – буквально, когда Шэдоухарт вернулась и протянула ему копье. Было даже немного совестно превращать в пыль артефакт, над которым она провела некоторое время, дабы восстановить.
- Да, спасибо тебе, ты меня очень…
Он снова хотел поблагодарить, но копье оказалось не у него в протянутой руке, а на земле. Гейл поднял глаза и увидел, как лицо девушки исказилось уже знакомой ему гримасой боли. Прямо как тогда, когда они в ночи за бутылкой амнийского вина рассуждали о всяком.
- Что случилось? – протянув руки к жрице, коснулся ее плеч. Даже несмотря на свое состояние, он сразу подумал о том, что нужно помочь ей, а не себе. – Это уже не впервой, когда тебя терзает эта боль. У тебя тоже какой-то… недуг?
Само слово звучало как «тайна», и взгляд Декариоса был полон понимания.
И боли, пусть и отличной характером от боли Шэдоухарт.

Не то, чтобы Гейл был специалистом по старым ранам и странным недугам, но все-таки это у него в груди была нетерийская сфера, а в анамнезе у него было бытие Избранным богини магии, следовательно, кое-что в странностях он понимал.
То, как Шэдоухарт ревностно берегла свои тайны, он понимал если не лучше других, то хотя бы как тот, кто прятал собственные в шкафу между уже имевшихся скелетов. Волшебнику казалось, будто девушка пыталась избежать не то его взгляда, не то вопросов, которые могли бы последовать, но Гейл, убрав руки с ее плеч, только понимающе вздохнул.
- Каждый из нас носит свое бремя тайн. Ох, прости, недугов.
У ее «старой раны» были свои правила. Поразительно, но ведь и у его «недуга» все точно также! Декариос хотел было горько усмехнуться и поделиться этим наблюдением, но промолчал. Есть слова, которые не стоит произносить, и мысли, которым лучше оставаться лишь в твоей голове. Прямо сейчас они оба не просто балансировали, а плясали озорной танец бардов на лезвии кинжала, с каждым неосторожным словом и коленцем готовые сорваться в бездну последствий.
Он принял копье, даже слегка оперся на него. Лишь покосился на спрятанную руку жрицы за ее спиной, посмотрел ей в лицо, видя там слишком много наигранность, но снова промолчал. Он был не в том положении, чтобы укорять ее за неполную искренность. В конце концов, именно она пошла ему навстречу, именно она согласилась на его условия, а еще именно она пожертвовала ему артефакт, который было не так просто раздобыть. Так что Гейл не был в праве хоть как-то заходить за границу, обрисованную Шэдоухарт темным углем намеков. Он был взрослым мальчиком, как-нибудь проживет без чужих сказок.
- Премного благодарен, - вновь поблагодарил, но на этот раз со слабой улыбкой – язвительность девушки была явно защитного свойства, но ничуть не задевала. – Думаю, справлюсь даже без тарелки. Видела бы меня сейчас мать, ох и трепку бы задала за отсутствие манер…
Замолчав, волшебник закрыл глаза и сосредоточился. Поглотить Плетение было не таким простым занятием, как предполагали многие. Для начала требовать настроиться на магию, заключенную в артефакте. У Гейла, как и всегда, на это ушло практически мгновения – копье в его руках мягко переливалось каким-то блеклым светом, а тьма вокруг острия запульсировала, будто ожив. Сырое, «живое» Плетение потекло к его рукам, проникая сквозь кожу, плоть и кости, заполняя собой все… и, минуя сердце, устремлялось прямиком к сфере.
Под мантией мужчины в области груди, но чуть выше, мягко вспыхнуло что-то темной сиренью. Копье буквально рассыпалось в пыль, опав на землю, а сам Гейл приложил обе ладони в то место, где был свет, не то прижимая от боли, не то скрывая остатки свечения. Его глаза были зажмурены, брови нахмурены, и само лицо не выражало ничего хорошего – только попытки стерпеть агонию, при которой не стоит кричать, чтобы никого не напугать.
Облегчение пришло почти сразу. Лицо Гейла стало розоветь, и он перестал походить на восставшего с предсмертного одра болезного пациента нерадивого лекаря.
- Ох… я чувствую, как буря утихает, - отняв ладони от «сердца», вздохнул полной грудью и даже улыбнулся без натуги и вымученности, а вполне себе радостно. - Да, определенно, это поможет продержать мой недуг под контролем некоторое время.
Теперь его взгляд был таким же ясным, как и всегда, и он с искренней благодарностью посмотрел на жрицу.
- Ты буквально спасла меня, и даже тысячи слов благодарности не смогут в полной мере выразить мою признательность. Спасибо, Шэдоухарт, твоя невероятная доброта и понимание сделали этот мир чуть лучше, ведь в нем остался один очень красивый и умный волшебник в моем лице.