Энвер бросил перо на стол. Конечно, остатки чернил оставили кляксу на дорогом дереве, но тиран, казалось, даже не замечал этого. Находящийся всей душой в своих планах, обдумывающий предстоящие решения, Горташ частенько погружался в свои мысли настолько, что окружающий мир переставал его интересовать. У него в голове вертелись схемы, задачи, которые не давали покоя.
На столе лежало несколько исписанных и яростно исчерканных листов пергамента. О Бейн, как он не хотел вступать в этот брак. Зачем вообще это делать. Однако брак сулил титул. Быстрое обретение статуса. Укрепление позиций во властных структурах города. А супруге... Можно сказать, что ей не суждено было прожить долгую и счастливую жизнь.

"Я, Энвер Горташ, Избранный слуга Тьмы, клянусь, что в горе и радости, в здравии и болезни, в богатстве и бедности, никогда не допущу ни малейшей слабости и не нарушу заветов великого Бейна. Я не буду тебя любить, но я в полной мере воспользуюсь твоей глупостью и наивностью, а также твоим положением, чтобы возвысить себя и свою церковь, чтобы укрепить наше положение во Вратах Балдура. Когда ты появилась в моей жизни, то я сразу понял, что брак с тобой — отличная возможность достичь моих целей, используя все те ресурсы, что твое благородное происхождение может предоставить, используя твое влияние, твои деньги и твой статус. Я клянусь именем своего Бога, что у нас никогда не будет детей, поскольку ты состаришься, а я, будучи вечно молодым, поскольку Лорд Бейн назначил меня своим Избранным, буду жить вечно, а значит наследники мне никогда не понадобятся. Я клянусь, что буду держать в железной латной рукавице всю твою прислугу, что работала на твою семью несколько поколений, а потому дорога тебе, и что мой ближайший соратник будет неумолимо и жестоко пороть плетью каждую горничную, которая посмеет сказать ему хоть одно единственное слово поперек, ведь это оскорбит статус Десницы. Я клянусь, что на твоих деньгах и титуле я выкую себе дорогу к власти и величию, и что отдам твой город Великому Тирану, Повелителю Бейну, а затем положу к его ногам и весь остальной Торил. Я клянусь, что никогда не нарушу догматов и заветов Его, и не проявлю к тебе ни сочувствия, ни сострадания, ни преступного милосердия. Я клянусь, вступая в брак с тобой, что попрошу Враггена избавиться от тебя, как только представится такая возможность.
Да запишет мою клятву Черная Рука великого Бейна.
И да будет благословен его Трон Из Черепов”

Ох, как же Горташу хотелось записать эту клятву именно так. Но нет. Это не подходило. Воспитанный дьяволом прямо в его логове в Авернусе, тиран привык аккуратно и бережно обращаться со словами. Когда ты клянешься в чем-то, особенно именем богов, то за свои слова придется отвечать. Но безусловно, чтобы жениться на благородной леди, такого было недостаточно. Надо было сформулировать что-то такое, чтобы идиоты-гости поверили ему, поверили в любовь и искренность. И при этом нельзя было дать ни единого обещания, которое Горташ не собирался выполнять. При этом все эти обещания должны были быть сформулированы достаточно мило, чтобы казалось, что он влюблен как дурак.
Дверь в комнату тихо отворилась.
Горташ сначала смял бумагу с текстом, а затем резко обернулся.
Ах, Летиция. Красивая, но немолодая. Наследница огромного состояния, она лишь недавно потеряла своего строгого отца, в тени которого жила много лет. Он ужасно подавлял бедняжку, даже прикладывал физическую силу, расстроил несколько потенциальных браков. И вот он вдруг умер в своей постели. Ох, удивительно, практически одномоментно с тем, как на Летицию положил глаз сам Горташ. Какое совпадение.
Культ Баала, конечно же, был совершенно не при чем.
Горташ встал с места. Достаточно резко, но немного наигранно.
Бедная, бедная девушка, всю жизнь запертая в золотой клетке. Она не знала другой жизни. О боги, да сам Горташ лишил ее девственности, а ведь ей было уже под сорок лет.
Неудивительно, что когда он открыл ей дивный мир плотских утех, ей так понравилось играть в служанку и господина. Горташа это заставляло внутренне морщиться. Уж в чем, в чем, а в гедонистических наслаждениях он предпочитал простоту. Во-первых, он такого навидался в Доме Надежды, что его мало чем можно было удивить. А во-вторых, хоть он и многое умел, но к тем, кто хоть в игре желал видеть себя рабом, он ничего кроме презрения не испытывал. Он сам был рабом. Настоящим. Он знал, что это такое.
Однако он умел быть желанным. Умел быть соблазнительным, чтобы добиться своей цели. Умел совратить почти любую женщину. И дать ей именно то, чего она хотела.
Летиция как обычно, вестимо, отпустила своих горничных и надела платье одной из них.
Горташ подошел к высокой, но болезненно худой женщине. Он был чуть выше, и хотя он не отличался невероятной физической силой, но... Все же это была лишь игра. Он властно взял девушку за подбородок и довольно грубо прижал к стене. Еще и вторую руку упер в стену, перекрывая выход из комнаты.
— Летиция. Вы в который раз нагло входите ко мне без стука. Сколько раз мне нужно повторить, что подобное поведение неприемлемо? На этот раз ваши выходки пересекли все границы моего терпения. Боюсь, мне придется принять меры, — прошептал Горташ. И страстно, и угрожающе.