Свет послеобеденного солнца весьма подло пробивался через полуприкрытые тяжелые занавеси, получая всё заслуженное осуждение за нарушенный уют и всю прелесть уединения. Но одного осуждения было категорически недостаточно, чтобы заставить солнце уняться, а встать и задвинуть занавеси желания не было. С желаниями сегодня вообще как-то туго.
Иными словами, этим погожим днём Барон Ривендер пребывал не в самом лучшем расположении духа, и даже утренняя охота не подняла ему настроения.

Лучик солнечного света играл в бокале с напитком густого бордового цвета. Хорошее вино. Дорогое. Говорят, везли из самого Кул-Тираса, но Ривендера всё ещё одолевали сомнения. То ли букет был несколько не тот, то сам напиток сладковат, то ли обманули, то ли кул-тирасский винодел схалтурил.
Помимо бокала и, собственно, бутылки, тяжелый дубовый стол украшали легкие закуски – великолепно приготовленное мясо, лучший сыр и немного фруктов.   
Всё в помещении, начиная от расшитых бледным серебром занавесок и резного стола, заканчивая этим самым с одной стороны нехитрым, а другой стороны завидным обедом, говорило о том, что барон Ривендер был нешуточно богат, хоть и никогда не использовал своё состояние в вызывающе демонстративных целях. Он был практично богат и своим состоянием пользовался, именно пользовался, а не спускал впустую. Еда была вкусна и качественна, а занавески идеально выполняли свою функцию. Ни грамма лишнего, но в том, что есть, ощущалась основательность подхода. Ведь Ривендер получил всё это не грабежами, мародерством или оказавшись единственным наследником безвременно почившей, но крайне обеспеченной двоюродной бабушки. Барон владел огромной площадью прекрасных земель, и умел грамотно распоряжаться имеемыми ресурсами. За что пользовался честно заработанным уважением своих людей и популярностью достаточной, чтобы стать важной шишкой в Стратхольме, с перспективной, даже, возможно, претензией на управление городом. Но так далеко он планы не стоил. Всему своё время.

Всему своё время.
А пока всё идёт по плану.
Ну, почти всё.

В дверь осторожно постучали. Было очевидно, что стучавший совершенно не хотел делать этого, но обстоятельства вынуждали.
— Милорд…
Тяжелая, под стать как столу, так и остальной мебели в комнате, дверь тихонько скрипнула. В тонкой щели показалось озабоченное лицо одного из слуг. И озабочен тот был явно не столько новостью, сколько необходимостью беспокоить Барона именно тогда, когда тот просил этого не делать.
Ривендер на секунду недовольно поморщился, затем вздохнул и закатил глаза, отставив бокал. Он знал, что если уж его посмели тревожить, значит на то была причина. Его люди не станут беспокоить его из-за очередного пожара на кухне или отвалившейся стены курятника.
— В чём дело?
На несколько секунд в комнате зависла тишина.
— Те паладины, о прибытии которых вас изволили предупредить вчера, они здесь.
Барона перекосило.
Последний раз такое выражение лица посещало Ривендера, когда на каком-то неоправданно роскошном светском приеме он попробовал расхваленное блюдо, суть которого состояла в маринованных в каких-то там хитрых южных травах и вине улитках. Мерзкий, скользкий слизняк по вкусу напоминал переваренный кусок шкуры, который зачем-то богато обсыпали чем-то пряным и вонючим.
«Да, очень вкусно» — Сказал он тогда, не решившись выплюнуть чертову улитку даже в рукав и, проявил всю хитрость пополам с ловкостью, чтобы отправить незабываемое лакомство под один из банкетных столиков.
И вот теперь то же самое ощущение, когда скулы категорически свело, челюсть заклинило, а избавиться уже крайне сложно. Точнее, в данном конкретном случае просто невозможно.

А всё потому, что какой-то бабке не сиделось на заднице ровно, и та доколупалась до самого Ордена Серебряной Длани, обвиняя как минимум кого-то из окружения барона, а как максимум и самого барона в связях каким-то неблагонадежным колдуном. Из-за в одной из деревень рядом со Стратхольмом стали пропадать люди. Нормальная, человеческая версия о излишне расплодившихся волках и медведях в прилегающем к деревне лесу устроила всех, всех кроме одной зазнобы. Он сам лично пристрелил за последние два дня пятерых на редкость крупных темношкурых волков. Но бабке нужен был колдун.
Отлично.   
Наколдовала пару вооруженных зануд в латных доспехах.
— Хорошо.
Ривендер встал, думая допить вино или оставить всё как есть. Чертов напиток неясного происхождения вполне его дождётся.
— Прими их. Я сейчас буду.

Накинув скорее боевой, чем выходной жилет из качественной светлой клепаной кожи и повесив на пояс короткие парные мечи в простых ножнах, барон почти минуту смотрел куда-то в стену, пытаясь придать своему лицу как-то можно более дружелюбное выражение. Получалось вполне сносно, если ему, конечно, не придется изображать искреннюю радость.

— Добро пожаловать!
Да, получилось неплохо. Совершенно обычное слегка надменное выражение лица, забранные в хвост длинные волосы, одежда скорее подходящая охотнику, чем вельможе, настоящее боевое оружие. Ривендер предстал перед гостями самим собой, стряхнув последние остатки утреннего уныния. Внимательный, с долей плохо скрываемого превосходства взгляд скользил по фигурам нарушителей спокойствия.
Паладинами оказались совсем ещё юный парень из расы людей и выглядящая не менее юной эльфийка, но поди разбери сколько этим эльфам лет. Объединяла их тяжелая броня и прямо таки материальная аура светлого благочестия. Даже немного тошно.
— У меня редко бывают подобные гости! – Тут барон не соврал. Паладинов он, к счастью, видел достаточно редко.
– Какое дело привело вас в мои края?